Покаяние как пишется и почему

Как правильно пишется слово «покаяние»

Источник: Орфографический академический ресурс «Академос» Института русского языка им. В.В. Виноградова РАН (словарная база 2020)

Делаем Карту слов лучше вместе

Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать Карту слов. Я отлично умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!

Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.

Вопрос: сусальность — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?

Ассоциации к слову «покаяние&raquo

Синонимы к слову «покаяние&raquo

Предложения со словом «покаяние&raquo

• Настолько, что устрашённые им молодые дерзновения обычно к старости замирают и приносят покаяние, если не прямое, то косвенное.

Цитаты из русской классики со словом «покаяние»

• В церкви произошло нечто вроде публичного покаяния; муж и жена обливались слезами, священник прочитал им разрешительную молитву и вслед за тем отслужил литургию, во время которой покаявшиеся причащались Святой Тайне. Мир опять восстановился, только внешний.

Сочетаемость слова «покаяние&raquo

Каким бывает «покаяние»

Значение слова «покаяние&raquo

ПОКАЯ́НИЕ , -я, ср. 1. Признание в совершенном проступке, в ошибке. (Малый академический словарь, МАС)

Отправить комментарий

Дополнительно

Значение слова «покаяние&raquo

ПОКАЯ́НИЕ , -я, ср. 1. Признание в совершенном проступке, в ошибке.

Предложения со словом «покаяние&raquo

Настолько, что устрашённые им молодые дерзновения обычно к старости замирают и приносят покаяние, если не прямое, то косвенное.

Иосифляне, как, впрочем, и многие их преемники на ниве искоренения инакомыслия, не видели противоречия в своём желании вырвать искреннее покаяние силой.

Значит, истинное покаяние идёт от милосердия, от сострадания, от любви.

Синонимы к слову «покаяние&raquo

Ассоциации к слову «покаяние&raquo

Сочетаемость слова «покаяние&raquo

Каким бывает «покаяние»

Морфология

Карта слов и выражений русского языка

Онлайн-тезаурус с возможностью поиска ассоциаций, синонимов, контекстных связей и примеров предложений к словам и выражениям русского языка.

Справочная информация по склонению имён существительных и прилагательных, спряжению глаголов, а также морфемному строению слов.

Сайт оснащён мощной системой поиска с поддержкой русской морфологии.

Источник статьи: http://kartaslov.ru/%D0%BA%D0%B0%D0%BA-%D0%BF%D1%80%D0%B0%D0%B2%D0%B8%D0%BB%D1%8C%D0%BD%D0%BE-%D0%BF%D0%B8%D1%88%D0%B5%D1%82%D1%81%D1%8F-%D1%81%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D0%BE/%D0%BF%D0%BE%D0%BA%D0%B0%D1%8F%D0%BD%D0%B8%D0%B5

Покаяние или покояние? Как писать правильно и почему?

Русский язык прекрасен и грамотность очень и очень важна. Правда я тоже не супер грамотна, но стараюсь запоминать.

Слово покояние ни с чем не вяжется – это не правильный вариант.

Покаяние от слова каяться. Так будет правильно.

Эту гласную очень легко под ударение поставить: “Раскаиваться или каяться”, по библейскому персонажу “Каину”, тоже с ориентироваться нетрудно, все бы слова так легко проверялись- не один десяток запоминать приходится.

Покаяние – это слово означает, что человек глубоко сожалеет о чем-нибудь, открыто порицает свои действия или мысли. Чтобы правильно написать в корне слова букву, О или А, надо подобрать однокоренные слова с ударением на проверяемой букве. Покаяние – каяться, каюсь.

Кающийся грешник – любимая тема в живописи художников эпохи Возрождения.

Каюсь, жена любимая, сильно я виноват перед тобой.

Искреннее покаяние – верный путь к примирению.

В русском языке есть несколько синонимических словосочетаний, которые имеют различную грамматическую форму. Люди часто путают падежное окончание и не всегда правильно подбирают предлог, с которым нужно употреблять местоимение. Это морфологическая ошибка.

Необходимо запомнить следующее: ему (дательный падеж) свойственно, присуще, а характерно или типично для него (родительный падеж). Ещё можно сказать так: за ним водится, на него похоже, его отличает.

Правильно сказать – уверенность в успехе и можно еще сказать – вера в успех.

Слово “шерстяными” – это прилагательное множественного числа в творительном падеже, которое отвечает на вопрос “какими?” (им.п.,ед.ч. – шерстяной, шерстяная, шерстяное). Это прилагательное образованно от существительного шерсть при помощи суффикса. Согласно правилам русского языка, прилагательные могут быть образованны либо при помощи суффиксов -ан-, -ян-, -ин-, -н- с одной “н”, либо при помощи суффиксов -онн-, -енн- и других, с двумя “н”. Мы видим в слове “шерстяными”, суффикс -ян- с одной “н”.

Правильно: шерстяными.

Пример предложения со словом “шерстяными”: я довольна своими новыми шерстяными носками.

Слово “утерянный” является страдательным причастием прошедшего времени и отвечает на вопрос “что сделанный?”. Образованно от глагола “терять” приставочно-суффикса­ льным способом. В русском языке те причастия, которые образованны от глаголов совершенного вида, глаголов с приставкой или употребляются в контексте с зависимым словом в суффиксе будут иметь удвоенную “н”.

Правильно: утерянный.

Пример предложения со словом “утерянный”: давно утерянный мною учебник нашелся.

Правильное написание этого слова – стоишь.

У глаголов в конце шипящих всегда пишется мягкий знак (например: едешь, пишешь.)

В этом слове: 2 гласные буквы, 3 согласные, 1 беззвучная буква.

Источник статьи: http://otvet.ya.guru/questions/1443892-pokajanie-ili-pokojanie-kak-pisat-pravilno-i-pochemu.html

ПОКАЯНИЕ

Синонимы слова “ПОКАЯНИЕ”:

Смотреть что такое ПОКАЯНИЕ в других словарях:

ПОКАЯНИЕ

одно из семи христианских таинств, установленное самим И. Христом (Иоан. XX, 21—23: Мф. XVI, 19; XVlII, 17—18). В нем, по православному учению, исповед. смотреть

ПОКАЯНИЕ

церковное, исповедь, христианское таинство (магически-культовый обряд). См. в ст. Таинства.

ПОКАЯНИЕ

ПОКАЯНИЕ, -я, ср. 1. Добровольное признание в совершенном проступке, вошибке (книжн.). Принести п. 2. То же, что исповедь (в 1 знач.). Церковноеп. П. в грехах.* Отпустить душу на покаяние (разг. шутл.) – оставить кого-н.в покое, перестать донимать чем-н. смотреть

ПОКАЯНИЕ

покаяние ср. 1) а) Добровольное признание в совершенном проступке. б) Признание своей вины в чем-л., какой-л. ошибки. 2) Признание в своих грехах перед священником; исповедь. 3) разг. Раскаяние в чем-л.

ПОКАЯНИЕ

покаяние с.confession; (раскаяние) repentance, penitence; церк. penance приносить покаяние (в пр.) — repent (d., of) ♢ отпустить душу на покаяние разг. смотреть

ПОКАЯНИЕ

покаяние отпустить душу на покаяние, принести покаяние.. Словарь русских синонимов и сходных по смыслу выражений.- под. ред. Н. Абрамова, М.: Русские словари,1999. покаяние исповедь, раскаяние, таинство, сознание, признание, самобичевание, самокритика Словарь русских синонимов. покаяние 1. самобичевание, самокритика 2. см. признание 1 Словарь синонимов русского языка. Практический справочник. — М.: Русский язык.З. Е. Александрова.2011. покаяние сущ., кол-во синонимов: 9 • дух (136) • исповедь (7) • признание (36) • раскаяние (9) • риазат (2) • самобичевание (6) • самокритика (4) • сознание (22) • таинство (23) Словарь синонимов ASIS.В.Н. Тришин.2013. . Синонимы: дух, исповедь, признание, раскаяние, риазат, самобичевание, самокритика, сознание, таинство. смотреть

ПОКАЯНИЕ

ПОКАЯНИЕ церковное, исповедь, христианское таинство (магически-культовый обряд). См. в ст. Таинства.

ПОКАЯНИЕ

Покаяние — одно из семи христианских таинств, установленное самим И. Христом (Иоан. XX, 21—23: Mф. XVI, 19; XVlII, 17—18). В нем, по православному учению, исповедующий изустно грехи свои перед священником при видимом изъявлении от него прощения невидимо разрешается от всех грехов самим И. Христом, так что снова делается невинным и освященным, как после крещения. Для действенности таинства необходимы искреннее сердечное раскаяние и твердое намерение исправить свою жизнь, вера в И. Христа и надежда на его милосердие, устное изложение грехов пред священником и разрешение священника, также устное, по известной формуле (“Чин” исповеди печатается в “Требнике”, а также отдельно). В Ветхом Завете П. сначала состояло во внешних очистительных обрядах, посте и т. п.; позже пророки возвысили понятие о П. и требовали, кроме внешних очищений и жертв, сердца Богу сокрушенного и смиренного (Псал. LI, 19) и перемены жизни к лучшему (Исаия I, 16—17; Иезекииль XXXIII, 14—15). Евангелие понимает П. не просто как раскаяние, но и как возрождение, полное изменение (μετανοία) существа. Во времена апостольские обозначаются два вида П.: тайного, перед священником, и открытого, публичного, перед всем обществом церковным (Деян. XIX, 58; Иак. V, 16). Во II и III вв. о существовании публичного П. говорят Ириней, Тертуллиан, Климент Александрийский, Ориген, Киприан. В III в. П. было подробно регламентировано для так называемых падших (lapsi), т. е. отрекшихся от Христа во время гонений, но после снова возвращавшихся в церковь. Для них определено было четыре степени П. (по мнению некоторых ученых — три или пять): плачущих (προσκλαίωντες), слушающих (άκροώμενοι), припадающих (προσπιπτοντες, ύποπίπτοντες) и предстоящих, или вместе стоящих (συνισταμενοι). “Плачущие”, стоя на коленях во внешнем притворе церкви, просили входящих в храм помолиться о них и ходатайствовать о скорейшем принятии в церковь; “слушающие” стояли во внутреннем притворе храма, впереди оглашенных, и вместе с ними удалялись из храма; “припадающие” стояли в самом храме, при входе, перед вдовицами и старцами; по выходе “слушающих” они “припадали” ниц, исповедовали грех свой и затем удалялись из храма; “предстоящие” занимали в церкви место слева впереди и отличались от верных только тем, что не могли ни делать приношений в церковь, ни причащаться св. таин. Публичному П. в древней церкви подвергались не только lapsi, но также впавшие в ересь и в особенно тяжкие грехи. Срок публичного П. был иногда очень продолжителен: П. падших продолжалось по правилам Петра Александрийского 4 года, по правилам Анкирского собора — 6 лет, по правилам Первого Вселенского собора — 20 лет. По просьбам и настояниям гражданских властей срок публичного П. иногда сокращался; иногда такое сокращение делалось и по усмотрению самой церкви. Были случаи добровольного публичного П., как особый вид подвижничества благочестивых, по смирению, а не по действительной виновности. Грехи, от которых очищались публичным П. по суду церкви, были: святотатство, убийство, блуд, кровосмешение, оскорбление величества и делание фальшивой монеты. Так как исповедь перед всеми представляла некоторые неудобства, то с половины III в. в церквах был учрежден особый чин священника-духовника (πρεσβιτερος επί της μετανοίας, poenitentiarius), который наедине выслушивал. исповедь подлежавшего публичному покаянию; но это учреждение скоро было отменено, а вслед за тем перестало существовать на Востоке и публичное П. (около 400 г.). На Западе оно прекратилось не ранее VII века. Место его занимают усиленные молитвы, особые дела благотворительности и другие подвиги благочестия, совершаемые под надзором и руководством пресвитера, и в крайнем случае — отлучение от причащения на тот или другой срок (см. “Исповедание веры Восточной церкви” Митрофана Критопула и “Ответ патриарха Иеремии лютеранам” по поводу аугсбургского исповедания). IV-й Латеранский собор определил, чтобы к таинству П. однажды в год непременно приступали все пришедшие “в разумный возраст”, под угрозою отлучения от церкви и лишения христианского погребения. Это определение подтвердил собор Триентский, предписавший то же самое и священникам. В XII в. на Западе устная исповедь с перечнем грехов не всеми считалась необходимою для получения прощения; некоторые признавали достаточным одно внутреннее раскаяние. Ричард Сен-Викторский учил, что священник может освободить от наказания за грех, но не от виновности; Фома Аквинат — что священник не может освободить от грехов, но может освободить от виновности и наказания. Кафары и вальденцы отвергали устную исповедь. С XII в. прежняя формула разрешения: “misereatur tui omnipotens Deus et dimitiat tibi omnia peccata tua, et perducet te in vitam aeternam” заменена словами священника: “ego absolvo te”. Лютер сначала удержал П. в числе таинств, сохранив и устную исповедь (хотя и не считал необходимым полный перечень грехов исповедующимся), и разрешение пастора для готовившихся к причащению (Аугсбургск. исповед. II, 12, 25), но потом признал разрешение пастора не необходимым, усмотрев сущность П. в истинном раскаянии и скорби о грехе. С течением времени изустное исповедание грехов вышло из обычая у лютеран; позднейшие усилия восстановить его были безуспешны. В настоящее время в ортодоксальном лютеранстве существует лишь общее публичное П. и общее же разрешение, преподаваемое пастором. В церкви реформатской устной исповеди не существует вовсе; по ее учению, нужно исповедоваться лишь одному Богу, все равно, общею ли исповедью или единолично, в храме. Позволяется также исповедоваться кому-либо из своих близких или пастору, чтобы выслушать от них наставление или утешение (Confessio Helvet., 1,14); ныне, однако, такая исповедь не практикуется. В православной церкви существует правило, по которому каждый православный должен приступать к таинству П. не менее одного раза в год (обыкновенно — в Великом посту, а также в другие три поста— Рождественский, Успенский и Петров). Священник обязан хранить исповедь в тайне — за огласку исповеданных ему грехов он подвергается по духовному регламенту лишению сана. Если бы, однако, кто-либо на исповеди объявил о своем злом умысле против государя и общественного порядка и при этом не выразил бы раскаяния и решимости оставить свое намерение или тайно, но умышленно произвел в народе соблазн, могущий иметь вредные последствия для церкви и общества (напр. вымышленное чудо) и, исповедуясь, не изъявил намерения уничтожить соблазн публичным раскаянием в обмане, священник должен немедленно обо всем донести архиерею; подробности исповеданного, однако, он сообщает не ранее, как на формальном суде. Священник не имеет права исповедовать несколько человек разом, даже малолетних. Священнику запрещается пользоваться исповедью как средством для каких-либо вымогательств и личных просьб. Плата священнику за исповедь запрещена и государственными, и церковными постановлениями. Из монашествующих исповедовать могут только имеющие сан не ниже иеромонаха, и не иначе, как с разрешения архиерея. Ср. Исповедные книги (росписи). См. В. И. Долицкий, “Об исповеди” (“Христианское чтение”, 1842); “Покаяние” (там же, 1825); “Церковное запрещение и разрешение” (“Православный собеседник”, 1860); А. Шостьин, “Превосходство исповеди православной пред католической” (“Вера и разум”, 1887, 1); Алмазов, “Тайная исповедь” (1894). Д. Б—в.

ПОКАЯНИЕ

(лат. poenitentia, греч. еятцгсс), дарует христианину очищение от грехов, совершенных после крещения. В сущности, этот ритуал воспроизводит про. смотреть

ПОКАЯНИЕ

ПОКАЯНИЕ ПОКАЯНИЕ — признание в проступке, исповедание в грехах и отвращение от них; одно из таинств православной и католической церквей. У древ. смотреть

ПОКАЯНИЕ

ПОКАЯ́НИЕ – христ. таинство, участие в к-ром означает для верующего полное разрешение от грехов и возвращение в состояние дух. чистоты. Так преодолевается “отчуждение” между Богом и чел., постоянно происходящее по вине последнего и препятствующее его дух.-нравственному развитию. П. не совершается “автоматически”, но является действительным при сочетании неразрывно связанных между собой двух факторов. Первый из них безусловен и определяется сверхличностным авторитетом совершающего таинство епископа или, в настоящее время, заменяющего его священника (Мф 16:19, 18:17-18; Ин 20:21-23), второй субъективен и определяется внутр. состоянием исповедника. Для получения разрешения грехов необходимо: 1) искренно сознавать свою греховность перед Богом, 2) иметь твердую веру в милосердного Христа Спасителя, невидимо присутствующего перед кающимся, 3) чистосердечно раскаяться в своих грехах перед духовником с твердым намерением стараться не допускать в дальнейшем их повторения.В древности таинство П. не заключалось в одной только тайной исповеди, вошедшей в практику Церкви в своем современном понимании далеко не сразу. Свидетельства Нового Завета (Иак 5:16) и раннехристианских источников указывают на публичную исповедь. К 5 в. появляются свидетельства об исповеди не только перед всей церк. общиной, но также перед духовником, однако литургич. свидетельства о переходе с публичного на тайный чин П. не сохранились. Непостоянен был и статус духовника. Симеон Солунский (ум. 1429), посвятивший описанию П. целый раздел своих “Разговоров”, свидетельствует, что в его время исповедь не связывалась с причащением и что духовниками назначались и “простые монахи”, не имеющие рукоположения. Поэтому и в текстуальном плане современное “Последование исповедания” – позднего происхождения. Полный церк. текст фиксируется греческим Евхологием венецианского издания 1692 (до этого – лишь научным изданием Я. Гоара. 1638). Ранее его заменяли отдельные молитвы покаянного хар-ра, вне связного чина. Изучение истории формирования исповеди в России также показывает, что “рукописный и старопечатный чин исповедания совершенно отличен от нынешнего по своему составу” (Каратыгин И. Обзор некоторых особенностей в чинопоследованиях рукописных Требников, принадлежащих Б-ке С.-Петербургской Дух. Акад. // Христ. чтение. 1877. № 3/4. С. 423). Первопечатный рус. Требник содержит пространный “Чин исповеданию православным царем и князем, и всем православным християном” (М., 1623. Гл. 17), завершающийся молитвой “разрешити сына духовного” (“Боже Святый, иже милости источник. “). В Евхологии (Требнике) 1658, редактированном патр. Никоном, чин исповеди, претерпевший существ. изменения, в основном следует греч. образцам, а в качестве разрешительной появляется молитва “Господи Боже спасения рабов Твоих, милостиво и щедре. “, заимств. из “Евхологиона” Я. Гоара. При переиздании Требника в 1671 справщики, находившиеся под влиянием схоластической традиции, прибавили к этой молитве т. н. “Совершение тайны святого покаяния” (“Господь и Бог наш Иисус Христос. “) – разрешительную формулу католич. происхождения (из “Евхологиона” Петра Могилы), к-рая удерживается в рус. Требниках до наст. времени, вступая в противоречие с др.-рус. и совр. греч. правосл. традицией.

Лит.: Соч. блаженного Симеона, архиеп. Фессалоникийского // Писания Св. Отцов и учителей Церкви, относящиеся к истолкованию правосл. богослужения. СПб., 1856 (М., 1994); Алмазов А. Тайная исповедь в Православной Вост. Церкви: Опыт внешней истории: В 3 т. Одесса, 1894 (репринт. изд. М., 1995); Дмитриевский А. Богослужение в Русской Церкви 16 в. Казань, 1884. С. 322-353; Успенский Н. Д. Коллизия двух богословии в исправлении рус. богослужебных книг в 17 веке // Богослов, тр. М., 1975. Сб. 13. С. 164-168; Арранц М. Ист. заметки о чинопоследованиях Таинств по рукописям Греч. Евхология. Л., 1979. С. 77-102.

ПОКАЯНИЕ

в христианстве, выражение раскаяния в совершенных грехах, позволяющее грешнику надеяться на прощение, даруемое ему в акте отпущения грехов. В католичес. смотреть

ПОКАЯНИЕ

ПОКАЯНИЕв христианстве, выражение раскаяния в совершенных грехах, позволяющее грешнику надеяться на прощение, даруемое ему в акте отпущения грехов. В католическом и православном богословии покаяние рассматривается как одно из семи таинств.В древней церкви существовала практика публичного покаяния перед общиной и тайного – перед пресвитером. Во 2-3 вв. была разработана торжественная процедура возвращения в лоно церкви т.н. падших (lapsi) – христиан, отпавших от церкви во время гонений императора Деция (250-251). Раскаявшиеся грешники получали при этом отпущение грехов, однако такое отпущение могло быть получено только раз в жизни. Сложность процедуры публичного покаяния постепенно привела к отказу от нее (подобное покаяние совершалось только в случаях тяжелых прегрешений). Со временем эту практику заменил монашеский обычай “открытия своей совести” настоятелю или духовному наставнику, и в раннесредневековую эпоху на Западе возникает практика покаяния перед священником; на согрешившего могли налагаться суровые епитимьи, сам же акт покаяния допускал повторение.IV Латеранский собор (1215) обязал верующих ежегодно исповедываться, был сформулирован принцип тайны исповеди. Налагаемые наказания (епитимьи) со временем свелись к духовным упражнениям и делам благочестия, совершаемым под наблюдением священника. Позднее возникло представление, что за прегрешение человек непременно должен подвергнуться временному наказанию либо в этой жизни, либо в чистилище, если он не получил отпущения грехов. В средневековой Европе бытовало мнение, что в случае необходимости покаяние может быть принято и мирянином (например, когда солдаты исповедуются друг другу накануне сражения), а на православном Востоке покаянную исповедь предпочитали приносить монаху, даже если он не был священником.Три главных акта, совершаемых кающимся и сформулированных католическими теологами, восходят к практике покаяния, принятой в древней церкви; это сожаление (сокрушение) о содеянных грехах, исповедание грехов перед священником и удовлетворение – исполнение наложенных епитимий. При этом исповедник (священник-духовник) обладает властью давать душеспасительные советы, назначать наказания и даровать отпущение грехов. В восточном православии таинство покаяния (исповедь) носит менее формализованный характер, и основной акцент здесь делается на совет исповедника. В эпоху Реформации Лютер сохранил таинство покаяния как одно из средств, позволяющих снискать дар благодати, в качестве индивидуального или публичного акта (аналогичного тем, которые закреплены в литургических формах Римско-католической церкви). Реформатские церкви отказались от индивидуальной исповеди. В Англиканской церкви священник при рукоположении получает власть давать отпущение грехов, решение же о необходимости покаяния принимает сам верующий.Современное католическое учение. После II Ватиканского собора чин таинства покаяния был пересмотрен, и в 1973 папа Павел VI утвердил новый Чин покаяния (Ordo penitentiae) Римско-католической церкви, в котором при сохранении церковного учения о покаянии была реформирована обрядная сторона таинства примирения с церковью. См. также ИСПОВЕДЬ. смотреть

ПОКАЯНИЕ

В таинстве Покаяния ( или Примирения) христианин, искренне кающийся в своих грехах, посредством Церкви получает от Бога прощение грехов, тем самым прим. смотреть

Источник статьи: http://orthographical.slovaronline.com/103313-POKAYANIE

Значение слова «покаяние»

1. Признание в совершенном проступке, в ошибке. Гурову было уже скучно слушать, его раздражал наивный тон, это покаяние, такое неожиданное и неуместное. Чехов, Дама с собачкой. Она хотела слов, но он молчал: у него не было склонности к покаянным речам. Он считал, что можно прекрасно обойтись без объяснений и покаяний. Николаева, Жатва.

2. Признание верующим своих грехов перед священником; исповедь. — Сколько-то прожил он и помер скорою смертью без покаяния. Пал у себя в келье и умер. Короленко, За иконой. || Наказание, налагавшееся судом в дореволюционной России за некоторые преступления, состоявшее в принудительной и подконтрольной молитве. Суд приговорил Королькова к восьмимесячному тюремному заключению за убийство без заранее обдуманного намерения и к церковному покаянию. Серафимович, Заметки обо всем.

Источник (печатная версия): Словарь русского языка: В 4-х т. / РАН, Ин-т лингвистич. исследований; Под ред. А. П. Евгеньевой. — 4-е изд., стер. — М.: Рус. яз.; Полиграфресурсы, 1999; (электронная версия): Фундаментальная электронная библиотека

Покаяние — осознание своих грехов перед Богом в христианстве.

Исповедь — таинство покаяния в исторических церквях.

Покаяние — советский художественный фильм, снятый в 1984 году.

ПОКАЯ’НИЕ, я, ср. 1. Добровольное признание в совершенном проступке, в своей ошибке (книжн.). 2. Исповедь, признание верующим своих грехов перед священником (церк.). 3. Налагавшееся дореволюционным судом за нек-рые преступления наказание, состоявшее в принудительной и подконтрольной молитве (дореволюц.). Приговорить к церковному покаянию. ◊

Источник: «Толковый словарь русского языка» под редакцией Д. Н. Ушакова (1935-1940); (электронная версия): Фундаментальная электронная библиотека

покая́ние

1. добровольное признание в совершенном проступке, в ошибке, преступлении

2. религ. признание верующим своих грехов (обычно перед священником)

Делаем Карту слов лучше вместе

Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать Карту слов. Я отлично умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!

Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.

Вопрос: чалма — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?

Источник статьи: http://kartaslov.ru/%D0%B7%D0%BD%D0%B0%D1%87%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B5-%D1%81%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D0%B0/%D0%BF%D0%BE%D0%BA%D0%B0%D1%8F%D0%BD%D0%B8%D0%B5

Значение слова покаяние

Словарь Ушакова

пока я ние, покаяния, ср.

1. Добровольное признание в совершенном проступке, в своей ошибке (книж.).

2. Исповедь, признание верующим своих грехов перед священником (церк.).

3. Налагавшееся дореволюционным судом за некоторые преступления наказание, состоявшее в принудительной и подконтрольной молитве (дорев.). Приговорить к церковному покаянию.

• Отпустить душу на покаяние (разг. шутл.) – оставить кого-нибудь в покое, перестать донимать кого-нибудь перестать приставать к кому-нибудь.

Католическая Энциклопедия

В таинстве Покаяния (или Примирения) христианин, искренне кающийся в своих грехах, посредством Церкви получает от Бога прощение грехов, тем самым примиряясь с Богом и с Мистическим Телом Христа – Церковью, от которой верующего отлучает всякий тяжкий грех.

Одним из важных требований покаяния является признание, исповедание своих грехов. Поэтому существенным элементом церковного покаяния оказывается исповедь – исповедание кающимся своих грехов перед лицом Божиим в присутствии священника: верующий исповедуется Богу, а священник – только свидетель его исповеди (об этом действии священника говорится “принимать исповедь”, “исповедовать”). Священник, принимающий исповедь, называется исповедником (священник, у которого верующий исповедуется постоянно, именуется духовником; его можно называть также называть духовным отцом, или духовным наставником – особенно в тех случаях, когда он действительно осуществляет наставничество; духовным отцом, или духовным наставником называется также постоянный духовник в монастыре или в семинарии). Верующий, который приступает к таинству Покаяния (совершает покаяние в Церкви) называется кающимся, или исповедующимся. Прощает кающемуся грехи не кто иной, как Сам Бог, но священник, властью, данной ему Христом через апостолов, дает кающемуся разрешение [от] грехов, или отпущение грехов. При этом он произносит над кающимся разрешительную молитву, которая представляет собой тайносовершительную формулу таинства Покаяния: “Бог, Отец милосердия, смертью и воскресением Сына Своего примиривший мир с Собою и ниспославший Святого Духа для отпущения грехов, посредством Церкви Своей пусть дарует тебе прощение и мир. И я отпускаю тебе грехи во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь”.

Еще одним важным элементом таинства Покаяния является епитимия – предлагаемые священником кающемуся действия “удовлетворения” в виде молитв, дел благочестия или милосердия (священник назначает епитимию, а кающемуся надлежит исполнить епитимию).

В последнее время для верующих нередко организуются специальные покаянные богослужения, которые именуются также литургиями покаяния. В чрезвычайных ситуациях, особенно в случаях угрозы для жизни многих людей разрешается общинное совершение таинства Примирения, с общей исповедью (когда кающиеся не исповедуются в грехах перед священником, а лишь раскаиваются в них в душе) и общим отпущением грехов.

Педагогический терминологический словарь

признание в проступке, исповедание в грехах и отвращение от них. У древних греков понятие “П.” означало раскаяние по поводу отдельных поступков. В Святом Писании оно обретает сугубо религиозно-нравственный смысл. Призывом к П. начинается проповедническая деятельность Христа. П. предполагает не просто обретение человеком новых целей и мотивов, но вступление в такие отношения с Богом, которые не находятся более в противоречии с его волей; т.о., П. становится основой нравственного и религиозного возрождения человека. П. подразумевает не только воздержание от зла, но и совершение добра, любовь как веру в Бога, надежду на прощение. В отличие от раскаяния, которое также означает признание своих грехов, П. содержит в себе важный момент их практического преодоления. П. и вера составляют две стороны нераздельного акта обращения человека ко Христу. Если в состоянии грехопадения человек ставит в центр бытия самого себя, то в покаянной вере он, наоборот, устремлён на служение только Богу – в этом суть религиозного смысла П. – одного из семи христианских таинств. П. находит естественное выражение в исповеди. Результатом П. становится свободное преодоление греха и обращение к добродетели – в этом состоит нравственное самоопределение человека.

(Бим-Бад Б.М. Педагогический энциклопедический словарь. — М., 2002. С. 203-204)

Библейская энциклопедия арх. Никифора

(Мк 1:4,5, 2 Кор 7:10) — есть таинство, в котором верующий при устном исповедании грехов своих пред священником получает чрез него невидимое разрешение грехов от самого Иисуса Христа. Покаяние было отчасти и в ветхозаветной Церкви. Приносившие жертву о своих грехах по закону Моисееву раскаивались в них пред Богом и получали очищение их. Равным образом и приходившие к Иоанну Крестителю для крещения предварительно исповедывали ему грехи свои. Но, как таинство новозаветной Церкви, покаяние установлено самим Иисусом Христом. Сначала Он обещал апостолам даровать власть разрешать грехи: «что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе» (Мф 18:18). По воскресении же Своем Он на самом деле даровал им эту власть, когда сказал: «приимите Духа Святого: кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся» (Ин 20:22-23). От кающегося требуется: искреннее сокрушение о грехах и устное исповедание их, твердое намерение исправить свою жизнь, вера во Христа и уверенность в Его милосердии. Кроме того, как приготовительное средство к покаянию, необходимы пост и молитва, которые могут расположить кающегося к сокрушению о грехах и к уверенности в милосердии Божием. Истинно кающиеся могут получить разрешение всех грехов своих, потому что нет такого греха, который превысил бы милосердие Божие. Если же грехи против Духа Святого (упорное отрицание явных обнаружений Божественной силы, крайнее ожесточение сердца и отчаяние) признаются непростительными, то не по недостатку милосердия Божия, а потому что люди, впадающие в них, сами, по своему ожесточению и упорству, не способны обратиться к Богу с раскаянием в них.

Православие. Словарь-справочник

См. Исповедь, Таинства Православной Церкви.

Словарь забытых и трудных слов ХVIII-ХIХ веков

Добровольное признание в совершенном проступке, в ошибке; исповедь перед священником.

* ► [Катерина:] Умереть мне без покаяния. // Островский. Гроза // *

◘ ОТПУСТИТЬ ДУШУ НА ПОКАЯНИЕ.

Энциклопедия иудаизма

Заступаясь за Израиль перед Господом, сказал Ему пророк Шмуэль: “Вседержитель, ведь не осуждаешь Ты человека, пока не скажет он Тебе: “Безгрешен я” [если не сознается в грехе своем]”. И сказано (Иер. 11,35): “Вот Я осуждаю тебя за сказанное тобою: безгрешен я”. Мидраш* толкует стих “Смерть и жизнь во власти языка” так: язык человека приводит его к жизни в будущем мире. За что удостоился Давид жизни в будущем мире? – За то, что сказал: “Грешен я”.

Тора обязывает грешника уйти с пути греха и покаяться в грехах перед Господом, и сказано: “Мужчина или женщина, совершившие какой-либо из грехов человеческих, [. ] пусть покаются в грехе своем. ” (Чис. V, .-7).

Нет в Торе “канонического” текста П. Каждый сам находит себе подходящие слова. Однако в мидрашах галахи* мы уже находим формулы П. Краткая формула: “Я грешил, я нарушал, я преступал”, – очевидно, самая древняя. Она служила началом П. первосвященника в Храме в Йом Кипур*. И так говорил первосвященник: “Смилуйся, Господи, я грешил, нарушал, преступал пред Тобою, я и дом мой; смилуйся, Господи, прости грехи, нарушения и преступления, совершенные пред Тобою мной и домом моим”. Есть и более поздний вариант текста П. Амораим* ввели новые формулы покаяния, часть из которых вошла в наши традиции. Полностью сохранились П. Рава*, начинающиеся словами: “Ты знаешь тайны мира” и “Но мы согрешили”. Существует специальный текст П., который произносит больной при смерти.

Библейский Словарь к русской канонической Библии

пока’яние — осознание своей греховности, переживание, связанное с таким осознанием. Это не только сожаление о проступках, о всем неистинном в своей жизни, в самом себе, но нечто большее — осуждение всего этого и отход от него ( 2Кор.7:10 ). Покаяние не может быть без обращения ( Деян.26:20 ), упования на Бога и стремления приносить добрый плод ( Мат.3:8 ). Праведники не имеют нужды в покаянии ( Лук.15:7 ) (но есть ли праведные на земле?). Покаяние есть дар Божий ( Деян.5:31 ; Деян.11:18 ; 2Тим.2:25 ). ( см. раскаяние)

Православный энциклопедический словарь

одно из семи христианских таинств, установленное Самим Иисусом Христом. В нем исповедующийся Господу (при свидетельстве священника и при чтении священником соответствующих молитв) получает от Самого Иисуса Христа прощение исповедуемых грехов. Для действенности таинства необходимы искреннее сердечное раскаяние и твердое намерение исправиться, вера в Господа и надежда на Его милосердие (См. также Исповедь).

Культура речевого общения: Этика. Прагматика. Психология

добровольное признание в совершенном проступке. Положительное явление. Покаяние должно быть искренним, идти от внутренних духовно-нравственных соображений, а не вынужденным практическими соображениями, в последнем случае оно оценивается людьми отрицательно.

* Ср. покаяние Раскольникова в романе «Преступление и наказание» Ф. Достоевского. *

Библия: Тематический словарь

♦ скорбь от совершенного греха и обращение к Богу

♦ Бог призывает всех людей покаяться:

Иер 18:11; Иез 18:30–32; Деян 17:30; 2Пет 3:9

♦ Христос призывает людей покаяться:

Мк 1:14,15; Лк 13:1–5; Откр 2:5,16; Откр 3:3

♦ Иоанн Креститель призвал народ покаяться:

♦ апостолы призвали народ покаяться:

Мк 6:12; Деян 2:38; Деян 3:19,20; Деян 26:20

♦ призыв должен звучать и сегодня:

В. Существенные аспекты покаяния

♦ признание того, что мы погибли во грехе:

Лк 5:32; Деян 2:37,38; Деян 8:22; 2Кор 7:9,10

Мк 1:15; Деян 20:21; Откр 3:19,20

Иер 18:11,12; Мф 3:8; Деян 26:20; Откр 2:4,5

♦ сожаление без покаяния приносит смерть:

Вестминстерский словарь теологических терминов

♦ ( ENG repentance)

(др.-евр. Shub, греч. metanoia, лат. poenitentia)

акт, выражающий искреннее раскаяние в грехе. Лингвистические корни этого термина указывают на его теологическое значение: изменение направления разума и жизни как начальный шаг выражения христианской веры (Деян. 26:20).

Словарь Ожегова

ПОКАЯНИЕ, я, ср.

1. Добровольное признание в совершённом проступке, в ошибке (книжн.). Принести п.

2. То же, что исповедь (в 1 знач.). Церковное п. П. в грехах.

• Отпустить душу на покаяние (разг. шутл.) оставить когон. в покое, перестать донимать чемн.

Словарь Ефремовой

1. ср.
   1. :
      1. Добровольное признание в совершенном проступке.
      2. Признание своей вины в чем-л., какой-л. ошибки.
   2. Признание в своих грехах перед священником; исповедь.
   3. разг. Раскаяние в чем-л.

Энциклопедия Брокгауза и Ефрона

— одно из семи христианских таинств, установленное самим И. Христом (Иоан. XX, 21—23: Mф. XVI, 19; XVlII, 17—18). В нем, по православному учению, исповедующий изустно грехи свои перед священником при видимом изъявлении от него прощения невидимо разрешается от всех грехов самим И. Христом, так что снова делается невинным и освященным, как после крещения. Для действенности таинства необходимы искреннее сердечное раскаяние и твердое намерение исправить свою жизнь, вера в И. Христа и надежда на его милосердие, устное изложение грехов пред священником и разрешение священника, также устное, по известной формуле (“Чин” исповеди печатается в “Требнике”, а также отдельно). В Ветхом Завете П. сначала состояло во внешних очистительных обрядах, посте и т. п.; позже пророки возвысили понятие о П. и требовали, кроме внешних очищений и жертв, сердца Богу сокрушенного и смиренного (Псал. LI, 19) и перемены жизни к лучшему (Исаия I, 16—17; Иезекииль XXXIII, 14—15). Евангелие понимает П. не просто как раскаяние, но и как возрождение, полное изменение (μετανοία) существа. Во времена апостольские обозначаются два вида П.: тайного, перед священником, и открытого, публичного, перед всем обществом церковным (Деян. XIX, 58; Иак. V, 16). Во II и III вв. о существовании публичного П. говорят Ириней, Тертуллиан, Климент Александрийский, Ориген, Киприан. В III в. П. было подробно регламентировано для так называемых падших (lapsi), т. е. отрекшихся от Христа во время гонений, но после снова возвращавшихся в церковь. Для них определено было четыре степени П. (по мнению некоторых ученых — три или пять): плачущих (προσκλαίωντες), слушающих (άκροώμενοι), припадающих (προσπιπτοντες, ύποπίπτοντες) и предстоящих, или вместе стоящих (συνισταμενοι). “Плачущие”, стоя на коленях во внешнем притворе церкви, просили входящих в храм помолиться о них и ходатайствовать о скорейшем принятии в церковь; “слушающие” стояли во внутреннем притворе храма, впереди оглашенных, и вместе с ними удалялись из храма; “припадающие” стояли в самом храме, при входе, перед вдовицами и старцами; по выходе “слушающих” они “припадали” ниц, исповедовали грех свой и затем удалялись из храма; “предстоящие” занимали в церкви место слева впереди и отличались от верных только тем, что не могли ни делать приношений в церковь, ни причащаться св. таин. Публичному П. в древней церкви подвергались не только lapsi, но также впавшие в ересь и в особенно тяжкие грехи. Срок публичного П. был иногда очень продолжителен: П. падших продолжалось по правилам Петра Александрийского 4 года, по правилам Анкирского собора — 6 лет, по правилам Первого Вселенского собора — 20 лет. По просьбам и настояниям гражданских властей срок публичного П. иногда сокращался; иногда такое сокращение делалось и по усмотрению самой церкви. Были случаи добровольного публичного П., как особый вид подвижничества благочестивых, по смирению, а не по действительной виновности. Грехи, от которых очищались публичным П. по суду церкви, были: святотатство, убийство, блуд, кровосмешение, оскорбление величества и делание фальшивой монеты. Так как исповедь перед всеми представляла некоторые неудобства, то с половины III в. в церквах был учрежден особый чин священника-духовника (πρεσβιτερος επί της μετανοίας, poenitentiarius), который наедине выслушивал. исповедь подлежавшего публичному покаянию; но это учреждение скоро было отменено, а вслед за тем перестало существовать на Востоке и публичное П. (около 400 г.). На Западе оно прекратилось не ранее VII века. Место его занимают усиленные молитвы, особые дела благотворительности и другие подвиги благочестия, совершаемые под надзором и руководством пресвитера, и в крайнем случае — отлучение от причащения на тот или другой срок (см. “Исповедание веры Восточной церкви” Митрофана Критопула и “Ответ патриарха Иеремии лютеранам” по поводу аугсбургского исповедания). IV-й Латеранский собор определил, чтобы к таинству П. однажды в год непременно приступали все пришедшие “в разумный возраст”, под угрозою отлучения от церкви и лишения христианского погребения. Это определение подтвердил собор Триентский, предписавший то же самое и священникам. В XII в. на Западе устная исповедь с перечнем грехов не всеми считалась необходимою для получения прощения; некоторые признавали достаточным одно внутреннее раскаяние. Ричард Сен-Викторский учил, что священник может освободить от наказания за грех, но не от виновности; Фома Аквинат — что священник не может освободить от грехов, но может освободить от виновности и наказания. Кафары и вальденцы отвергали устную исповедь. С XII в. прежняя формула разрешения: “misereatur tui omnipotens Deus et dimitiat tibi omnia peccata tua, et perducet te in vitam aeternam” заменена словами священника: “ego absolvo te”. Лютер сначала удержал П. в числе таинств, сохранив и устную исповедь (хотя и не считал необходимым полный перечень грехов исповедующимся), и разрешение пастора для готовившихся к причащению (Аугсбургск. исповед. II, 12, 25), но потом признал разрешение пастора не необходимым, усмотрев сущность П. в истинном раскаянии и скорби о грехе. С течением времени изустное исповедание грехов вышло из обычая у лютеран; позднейшие усилия восстановить его были безуспешны. В настоящее время в ортодоксальном лютеранстве существует лишь общее публичное П. и общее же разрешение, преподаваемое пастором. В церкви реформатской устной исповеди не существует вовсе; по ее учению, нужно исповедоваться лишь одному Богу, все равно, общею ли исповедью или единолично, в храме. Позволяется также исповедоваться кому-либо из своих близких или пастору, чтобы выслушать от них наставление или утешение (Confessio Helvet., 1,14); ныне, однако, такая исповедь не практикуется. В православной церкви существует правило, по которому каждый православный должен приступать к таинству П. не менее одного раза в год (обыкновенно — в Великом посту, а также в другие три поста— Рождественский, Успенский и Петров). Священник обязан хранить исповедь в тайне — за огласку исповеданных ему грехов он подвергается по духовному регламенту лишению сана. Если бы, однако, кто-либо на исповеди объявил о своем злом умысле против государя и общественного порядка и при этом не выразил бы раскаяния и решимости оставить свое намерение или тайно, но умышленно произвел в народе соблазн, могущий иметь вредные последствия для церкви и общества (напр. вымышленное чудо) и, исповедуясь, не изъявил намерения уничтожить соблазн публичным раскаянием в обмане, священник должен немедленно обо всем донести архиерею; подробности исповеданного, однако, он сообщает не ранее, как на формальном суде. Священник не имеет права исповедовать несколько человек разом, даже малолетних. Священнику запрещается пользоваться исповедью как средством для каких-либо вымогательств и личных просьб. Плата священнику за исповедь запрещена и государственными, и церковными постановлениями. Из монашествующих исповедовать могут только имеющие сан не ниже иеромонаха, и не иначе, как с разрешения архиерея. Ср. Исповедные книги (росписи). См. В. И. Долицкий, “Об исповеди” (“Христианское чтение”, 1842); “Покаяние” (там же, 1825); “Церковное запрещение и разрешение” (“Православный собеседник”, 1860); А. Шостьин, “Превосходство исповеди православной пред католической” (“Вера и разум”, 1887, 1); Алмазов, “Тайная исповедь” (1894).

Источник статьи: http://znachenie-slova.ru/%D0%BF%D0%BE%D0%BA%D0%B0%D1%8F%D0%BD%D0%B8%D0%B5

Покаяние невозможно без встречи с Богом

Покаяние — это начало христианской новой жизни, или христианского нового бытия, бытия во Христе.

Покаяние

Так и началось Евангелие словами св. Иоанна Предтечи: «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное«. И проповедь Христа после Крещения была: «Покайтесь и веруйте во Евангелие«.

Но в наше время ставится вопрос: почему нужно покаяние? С социальной точки зрения неуместно говорить о покаянии. Есть, конечно, какое-то подобие покаяния, особенно в странах восточного тоталитаризма: когда отступил кто-нибудь от линии партии, то от него требуют «покаяния«, или когда руководители партии сами отступают от своего первоначального плана — только это называют не покаянием, а какой-то «реформой» или «перестройкой» [1]… Тут действительного покаяния нет. Кто из вас видел фильм Абуладзе «Покаяние«? Там именно речь о ложном покаянии, и только в конце фильма видно, что такое истинное покаяние. Фильм разоблачает ложное покаяние, как своего рода изменение «идеала«, или «стиля» власти, которая остается такой же по существу. И действительно, такое «покаяние» ничего не имеет общего с истинным покаянием.

В Священном Писании есть (в греческом тексте) два разных выражения для покаяния. Одно выражение — метанойя, а другое — метамелия. Иногда это второе выражение переводится не словом «покаяние«, а словом «раскаяние«. Задумал я, к примеру, поехать во Франкфурт и «раскаялся«, то есть передумал: не поеду. Вот это в Священном Писании называется «метамелия«, это просто перемена намерения. Это никакого духовного значения не имеет. Есть и в социальном или психологическом смысле нечто вроде «раскаяния«, то есть перемены. В области психологии есть «перестройка» своего характера, своего невроза… В глубинной психологии у Адлера, или у Фрейда, и даже у Юнга нет понятия покаяния.

Покаяние — это религиозное понятие

Каяться надо перед кем-то. Это не значит просто изменить стиль жизни или свое внутреннее чувство или свой опыт, как имеется в виду, скажем, в восточных религиях и культурах. Эти религии говорят о том, что человек должен получить свой собственный опыт, должен познать себя, самоосуществиться, чтобы свет, его сознания пробудился. Но для такой перемены не нужно Бога. А христианское покаяние непременно перед кем-то.

И вот вам пример. Один из наших сербов — теперь ему уже 60 лет — был в молодости коммунистом и делал, как и все они, много зла народу. Но потом он обратился к вере, к Богу, к Церкви и говорил, когда ему предлагали причаститься: «Нет, я много зла сделал«. — «Ну пойди, исповедуйся«. — «Да нет, — говорит, — я пойду исповедоваться у священника, а я перед народом согрешил, мне надо открыто перед народом исповедоваться«.

Вот это выражение полного сознания того, что есть покаяние. Здесь вы видите церковное восприятие, древнехристианское и подлинно библейское, что человек никогда не один в мире. Он стоит, прежде всего, перед Богом, но и перед людьми. Поэтому в Библии согрешение человека перед Богом всегда имеет отношение к ближнему, а это значит, что оно имеет социальные, общественные измерение и последствия. И это чувствуется и в нашем народе, и у великих русских писателей. У православного народа есть чувство, что какой-то вор или тиран, или делающий зло ближнему своему — то же, что безбожник. Пусть он верует в Бога, но это ни к чему, он на деле просто похулит на Бога, раз его жизнь расходится с верой.

Отсюда — целостное понимание покаяния, как исправного стояния и перед Богом, и перед людьми. Покаяние не может быть измерено только социальными или психологическими масштабами, а всегда есть богооткровенное, библейское, христианское понятие.

Христос начинает свое Евангелие, свою благую весть, свое поучение человечества с покаяния. Святой Марк Подвижник, ученик святого Иоанна Златоуста, живший в IV-V веке в Малой Азии пустынником, — учит, что Господь наш Иисус Христос, Божия сила и Божия Премудрость, промышляя о спасений всех, из всех своих различных догматов и заповедей оставил один единственный закон — закон свободы, но что к этому закону свободы приходят только через покаяние. Христос заповедал апостолам: «Проповедуйте всем народам покаяние, ибо приблизилось Царство Небесное«. И Господь этим хотел сказать, что в силе покаяния содержится сила Царствия Небесного так, как в закваске содержится хлеб или в зерне содержится все растение. Так покаяние начало Царствия Небесного. Вспомним Послание св. апостола Павла к евреям: те, кто покаялись, почувствовали силу Царствия Небесного, силу будущего века. Но как только они обратились к греху, они потеряли эту силу, и надо было снова возрождать покаяние.

Итак, покаяние не просто социальная или психологическая способность ужиться с другими людьми без конфликта. Покаяние — онтологическая, то есть бытийная категория христианства. Когда Христос начал Евангелие с покаяния, он имел в виду онтологическую реальность человека. Скажем словами святителя Григория Паламы: данные Господом заповедь покаяния и прочие заповеди полностью соответствуют самой человеческой природе, ибо в начале Он создал эту природу человека. Он знал, что потом придет Сам и даст заповеди, и потому создавал природу согласно заповедям, которые будут даны. И наоборот, Господь дал такие заповеди, какие отвечали природе, которую Он в начале создал. Таким образом, слово Христа о покаянии не клевета на природу человека, это не «навязывание» природе человека чего-то чуждого ей, а самое естественное, нормальное, соответствующее природе человека. Дело только в том, что природа человека — падшая, а поэтому находится сейчас в ненормальном для себя состоянии. Но именно покаяние и есть тот рычаг, которым человек может исправлять свою природу, возвращать ее в нормальное состояние. Поэтому Спаситель и сказал: «Метаноите» — то есть «перемените свой ум«.

Дело в том, что наша мысль ушла от Бога, ушла от себя и других. И в этом — больное, патологическое, состояние человека, которое по-славянски называется словом «страсть«, а по-гречески словом «пафос» (патология). Это просто болезнь, извращение, но еще не уничтожение, как болезнь не есть уничтожение организма, а просто порча. Греховное состояние человека — порча его природы, но человек может восстановиться, принять исправление, и поэтому покаяние приходит как здоровье на больное место, на больную природу человека. И раз Спаситель сказал, что надо каяться, даже если мы не чувствуем в себе потребности покаяния, то мы должны Ему верить, что действительно нам надо каяться. И на самом деле, великие святые чем больше приближались к Богу, тем сильнее чувствовали потребность покаяния, поскольку чувствовали глубину падения человека.

Другой пример из современности. Некий перуанский писатель Карлос Кастанеда написал уже 8 книг про какого-то индийского мудреца и мага, Дон Хуана в Мексике, который научил его принимать наркотики, чтобы получить состояние второй, особой реальности, войти в глубину тварного мира и почувствовать ее духовность, встречаться с духовными существами. Кастанеда — антрополог, и возбудил большой интерес среди молодежи. К сожалению, и у нас перевели уже 8 томов. На днях в Белграде было обсуждение: что такое Кастанеда — принять его или отвергнуть. Один психиатр говорил, что принятие наркотиков с целью галлюцинаций — это опасный путь, с которого вряд ли можно вернуться. Один писатель хвалил Кастанеду. Я оказался самым строгим критиком.

В диагнозе Дон Хуана писателя Кастанеды ведь нет ничего нового. Человечество — в трагическом, ненормальном состоянии. Но что предлагает он, чтобы выйти из этого состояния? Почувствовать другую реальность, освободиться немножко от наших ограничений. А что получается? Ничего! Человек остается трагическим существом, не искупленным и даже не выкупленным. Не может он, вроде барона Мюнхаузена, сам себя из болота за волосы поднять. Апостол Павел указывает: ни другие небеса, ни другое творение, ни потусторонний свет, ни седьмое небо не могут человека спасти, ибо человек не безличное существо, нуждающееся лишь в мире и спокойствии. Он — живое лицо, и ищет живого общения с Богом.

Один сербский крестьянин-коммунист довольно грубо сказал: «Ну, где Бог, чтобы я Его взял за горло?» Он безбожник? Нет, он не безбожник, а живо чувствует Бога, ссорится с Богом, вроде Иакова. Конечно, безобразие со стороны этого серба так говорить, но он чувствует живую жизнь… А считать, что спасение находится в каком-то уравновешенном блаженстве, в нирване, во внутреннем мире концентрации и медитации — никуда не выводит человека. Это даже закрывает возможность его спасения, потому что человек — существо, созданное из небытия в бытие и приглашенное на общение…

В Песни песней или в псалмах мы видим экзистенциальный диалог между Богом и человеком. Они страдают оба. И Богу жалко человека, и человеку жалко. Достоевский особенно ясно показал, что когда человек удаляется от Бога, теряется что-то драгоценнейшее, великое. Такой промах, неприход на встречу с Богом — всегда трагедия. Трагедия — сознание потери того, что мы могли постичь. Когда человек теряет любовь, удаляется от Бога, он трагически это чувствует, потому что создан он — для любви. Покаяние нас возвращает к этому нормальному состоянию, или, по крайней мере, к началу нормального пути. Покаяние, так говорил отец Иустин (Попович), как землетрясение, которое рушит все, что лишь казалось стабильным, а оказывается ложным, и тогда надо все изменить, что было. Затем начинается подлинное, постоянное созидание личности, нового человека.

Покаяние невозможно без встречи с Богом. Поэтому Бог и идет навстречу человеку. Если покаяние было бы просто рассмотрением, раскаянием, расположением по-иному своих сил, оно было бы перестройкой, но не переменой по существу. Заболевший, как говорит святой Кирилл Александрийский, не может исцелить себя, а нужен ему исцелитель — Бог. А в чем болезнь? В порче любви. Не должно быть односторонней любви. Любовь должна быть, по крайней мере, двусторонней. А для полноты любви, собственно, нужны трое: Бог, ближний и я. Я, Бог и ближний. Ближний, Бог и я. Это — перехорисис, взаимопроникновение любви, круговращение любви. Оно-то и есть жизнь вечная. В покаянии человек чувствует, что он больной, и ищет Бога. Поэтому покаяние имеет в себе всегда возродительную силу. Покаяние — не просто жалость к себе, или депрессия, или комплекс неполноценности, а всегда сознание и чувство, что потеряно общение, и сразу поиск и даже начало восстановления этого общения. Вот пришел блудный сын в себя и говорит: «Вот в каком я состоянии. Но у меня есть отец, и я пойду к отцу!» Если бы он просто осознал себя заблудившимся, это бы еще не было христианским покаянием. А он пошел к отцу! По Священному Писанию можно предположить, что отец уже вышел навстречу ему, что отец как бы сделал первый шаг, и это отразилось на побуждении сына вернуться. Не надо, конечно, анализировать, что первое, что второе: встреча бывает двойная. И Бог, и человек в покаянии вступают в активность любви. Любовь ищет общения. Покаяние и есть сожаление о потерянной любви.

Только когда начинается самое покаяние, тогда человек и чувствует в нем потребность. Казалось бы, что сперва надо человеку почувствовать, что он нуждается в покаянии, что оно для него — спасение. А на деле парадоксально получается, что лишь, когда человек уже испытывает покаяние, тогда и ощущает потребность в нем. Это означает, что бессознательное сердца глубже сознания, что Бог дает хотящему. Христос говорил: «Кто может вместить, да вместит«. Святой Григорий Богослов спрашивает, а кто может вместить? И отвечает: тот, кто хочет. Конечно, воля не просто сознательное решение, а гороздо глубже. Достоевский тоже почувствовал это, и православное подвижничество знает, что воля гораздо глубже ума человека, она коренится в ядре человека, которое называется сердцем или духом. Как в 50 псалме: «Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей«. Это параллелизм: сердце чисто — дух прав; создай — обнови; во мне — во утробе моей, то есть только другими словами подтверждается то, что уже в первой части было сказано. Сердце или дух -это существо человека, глубина богообразной личности человека. Можно даже сказать, что любовь и свобода содержатся в самом центре, в ядре человека. Любовь Бога вызвала человека из небытия. Зов Бога осуществился, и получился ответ. Но ответ этот — личный! То есть человек — это ответ на зов Божий.

Св. Василий Великий говорит (и это вошло в службу св.Архангелам), что все ангельские силы стремятся любовью неудержимою ко Христу. Пусть они и ангелы, пусть великие духовные существа, почти боги, но и у них пустота без Христа, без Бога. Достоевский вложил в уста Версилова в «Подростке» образ, что человечество осуществило социальную правду, любовь, солидарность, альтруизм, но изгнав с земли великую идею Бога и бессмертия. И когда Христос в Своем Втором пришествии явился, то все вдруг почувствовали, — те все счастливые, осуществившие царство земное, «рай на земле«, — почувствовали, что у них была пустота в душе, пустота отсутствия Божия. Значит, и любви-то не было. И Достоевский с правом сказал, что любовь к человеку невозможна без любви к Богу.

Две заповеди любви — соединены. Любовь к Богу полностью, бытием своим, и любовь к ближнему полностью, как себя любишь. Не могут они существовать одна без другой, и вместе только создают христианский крест: вертикаль и горизонталь. Если отнимешь одну, то не получается больше креста, и нет христианства. Любовь к Богу — не довольно, и любовь к ближнему — не довольно.

Покаяние и любовь

Покаяние же сразу возбуждает человека и на любовь к Богу, и на любовь к ближнему.

Феофан Затворник в «Пути ко спасению» говорит (но это и опыт всех Отцов), что когда человек пробуждается к покаянию, то сразу чувствует, что любит ближнего. Уже не гордится, не считает себя большим. Всем желает спасения. Это уже знак подлинной христианской жизни. Значит, покаяние открывает нам в ненормальном состоянии, в греховном, в отчужденном состоянии путь, поворот к нормальному состоянию, поворот к Богу и исправление перед Богом. Оно раскрывает полную истину о состоянии человека. И покаяние сразу переходит в исповедь. Исповедь — раскрытие истинного человека. Иногда даже нам. православным христианам, кажется, что покаяние — некий «долг» человека, который нам «следует исполнять«. Но нет, это слишком низкое понимание исповеди. А исповедь подобна тому, о чем рассказывала мне одна русская старушка, которая стерегла маленького внука. За какие-то проделки, она его отшлепала по рукам; он ушел в угол и с обидой плакал. Она на него больше внимания не обращала, а работала дальше. Но, наконец, внук приходит к ней: «Бабушка, меня вот тут побили и у меня здесь- болит«. Бабушка так этим обращением растрогалась, что сама заплакала. Детский подход победил бабушку.

Он открылся ей. Итак, исповедь-покаяние — некое раскрытие себя перед Богом. Как те слова из псалма, которые перешли и в ирмос: «Молитву пролию ко Господу«… вроде бы имеешь кувшин грязной воды и просто выливаешь его пред Богом… «И Тому скажу печали моя, ибо душа моя исполнися зол и жизнь моя дошла до дна ада«. Он просто чувствует, что провалился до глубины ада, как Иона в ките, и теперь открывает себя пред Богом.

При подлинном покаянии все открыто, и грех виден ясно. Один отшельник, проживавший на Афоне, на скалах, где ничего нет, пошел вниз в монастырь исповедоваться, и когда духовник спросил его, в чем он хочет исповедоваться, он ответил: «У меня на душе большой грех. Я храню в кувшине сухарики, а мышь приходит и ест их. Я очень на нее сетую«. Потом помолчал и добавил: «Эта мышь действительно приносит мне вред, но сержусь я на нее больше, чем она мне вредит«.

Исповедь как продолжение покаяния есть истинное самораскрытие человека. Да, мы грешные, поэтому-то мы раскрываем раны свои, болезни, грехи. Человек видит себя в отчаянном, безвыходном положении. Но подлинно то, что он смотрит не только на себя, а как говорил св. Антоний Великий: ставь свой грех перед собой и смотри на Бога по ту сторону грехов. Через грехи смотри на Бога! Но тогда грех не выдержит конкуренцию встречи с Богом. Бог все побеждает: что такое грех? Ничего! Чепуха пред Богом. Но это — пред Богом! А сам по себе он для меня — пропасть, погибель, ад. Как говорит Давид Псалмопевец: «Из глубины воззвах к Тебе — из пропасти возведи живот мой!«. Душа наша жаждет Бога, как олень в пустыне жаждет текущей воды.

Читайте также — Грех и благодать

Как св. Августин почувствовал: нигде сердце человека не успокоится — только в Боге. Как когда что-то случается с ребенком, он бежит и ищет мать, и никого другого, и больше ничего он не хочет, кроме матери, а как падет в объятия своей матери, он успокаивается.

Поэтому Евангелие именно книга основных отношений: там говорится про дитя, про отца, про сына, про дом, про семью. Евангелие — не теория, не философия, а выражение экзистенциальных отношений — наших между собой, и наших с Богом.

Итак, исповедь — раскрытие истины о себе. Не надо на себя клеветать, то есть ругать больше, чем действительно грешен, но и не надо скрывать. Если мы скрываемся, мы этим показываем, что нет в нас искренней любви к Богу. Библия — это записанный живой опыт, взятый из реальности. Много в Библии показано, много грехов есть, и богоотступничество, и богоборчество, но во всем этом вы не найдете одного, это — неискренности. Там нет области в жизни, где бы не присутствовал Бог. Надо знать, говорил отец Иустин, как знали святые пророки, что много зла в человеке, и мир пропадает во зле, но что есть спасение такому именно миру и такому именно человеку. В этом наша радость! Есть возможность спасения, и есть реальный Спаситель.

Отец Иустин показал это однажды таким примером (очень он любил пророка Илию и Иоанна Крестителя!). По его словам, Предтеча был самый несчастный человек в мире, ведь он еще ребенком ушел с матерью в пустыню, а когда мать умерла, он там остался, и Бог его защищал Ангелами. Итак, он жил в чистой пустыне, с чистым небом, чистыми камнями, чистым дождем и не знал греха, жил, как Ангел Божий в теле. Но вот, когда ему исполнилось 30 лет, Бог ему говорит: иди на Иордан и крести людей. И тогда приходят люди к нему и начинают исповедоваться… они выливают на Предтечу грехи, которые становятся холмом… горой… И не может выдержать Предтеча этих грехов. Знаете, какие грехи люди имеют и носят в себе! И Предтеча начинает отчаиваться: «Господи, и это человек, которого Ты создал? Это плод Руки Твоей?» Предтеча начал утопать. А массы идут исповедоваться — сколько же еще грехов должно нагромоздиться? И когда Предтеча уже больше не может выдержать, вдруг Бог ему говорит: «Вот Агнец Божий, между этими грешными Один, вземляй (берущий) грехи всех этих и всего мира«. И тут самый несчастный человек становится самым счастливым. Слава Тебе, Господи! Значит, есть спасение от этих грехов и от всех грехов.

Есть Спаситель! Это отец Иустин выражает уже, конечно, из своего опыта, что за покаяние там Предтеча пережил. И действительно, скажу из своего маленького опыта возле отца Иустина. Он был человеком, жившим вроде Предтечи: чистый, большой подвижник, и он сострадал, вроде митрополита Атония (Храповицкого), сострадал грешным, сострадал всякому человеку, всей твари, и Бог ему дал за это сострадание великий дар слез. И это не было чем-то чуждым нам. Слезы человеческие всегда близки каждому из нас. Возле человека, искренне кающегося, можно почувствовать, что покаяние и нам нужно, что слезы — это натуральная вода, драгоценная, как кровь, это новая кровь христианская, это новое крещение, как говорили отцы. Через слезы мы возобновляем крещальную воду, которая становится теплой и полной благодати.

Пост и покаяние

И к такому покаянию присоединяется пост.

Святой Иоанн Кронштадский в «Моей жизни во Христе» пишет, что когда человек ненавидит, взор его мешает другому даже ходить. Грехом человек не только сам страдает, но страдает все вокруг него, вплоть до природы, и когда человек начинает каяться и поститься, то и это отражается на всем вокруг него.

Разрешите такое отступление: если бы современное человечество больше постилось, не было бы столько экологических проблем. Отношение человека к природе совсем не постническое, не подвижническое. Оно брутальное, насильническое. Человек уже — эксплуататор, или оккупатор. Маркс так и учил: надо просто наброситься на природу и использовать ее, овладеть законами и репродуцировать. Это и будет «история» и так далее. Такое отношение все другое, только не человеческое, не гуманное.

Святые отцы подвижники говорили, что мы не плотоубийцы, а страстоубийцы. Пост не борьба против плоти, как создания Божия. И Христос плоть, и Причащение Его тоже плоть. Но борьба должна идти с извращенностью плоти. Каждый из нас может осознать и почувствовать, что если человек не владеет собой, своим телом, то он становится уже рабом пищи, или пития, или других удовольствий. Начинает вещь владеть человеком, а не человек вещью.

Падение Адама в том и было, что он не захотел сдержать себя: когда он съел плод, он ничего не получил нового. Заповедь была не в том, чтоб запретить ему есть этот плод, будто в нем что-то было опасное, а чтобы научить дисциплинировать себя, чтобы поставить на путь подвига. В этом подвиг свободы и подвиг любви. Никто, кроме человека, не может это сделать, и поэтому он призван это сделать. Чтобы участвовать в свободе и любви Божией, человек должен быть подвижником.

К примеру, спортсмен, футболист, должен быть подвижником. Он не может пить и есть, и делать, что хочет, и быть хорошим спортсменом. Не может. Это ясно, как день, как солнце.

Христианин же еще больше должен укротить свое тело, чтобы оно служило (по-гречески литургисало), то есть чтобы было в «литургии«. А «литургия» значит: полная, нормальная общая функция, общая деятельность. Когда мы говорим о святой Литургии, то это служение людей Богу, но общий смысл этого слова — нормальное функционирование всего, что дано человеку.

Поэтому христианин, который идет каяться, также употребляет и пост. Надо ради этого поститься, а не для того, чтобы просто исполнить долг или даже, как некоторые думают, заслужить от Бога награду, венец. Никакая жертва, которая ищет награды, не есть жертва, а просто работа, ждущая оплаты. Наемники могут так думать, а не сыновья. Христос, когда пошел на жертву ради нас, не искал от Бога Отца награды за это, а пошел из любви. Как говорит митрополит Филарет, из любви к Богу Отцу распялся Сын; из любви Сына к нам Он распялся и из любви Духа Святого победил смерть Своим распятием. Только любовью можно это понять.

В семье, или в дружбе, когда есть любовь, очень легко отказаться от какого-то удовольствия ради другого, это естественное желание поделиться с другим.

В этом и заключается правильное понимание поста.

Кроме того, пост помогает нам исправить испорченную человеческую природу, внести нужный порядок, который Бог дал. Это питаться прежде всего словом Божьим, а потом — хлебом. Хлеб, безусловно, необходим. Без хлеба мы не можем жить. Но хлеб — на втором месте. Как Христос ответил диаволу, искушавшему Его в пустыне: «Не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих«. Словом Божиим, это значит — общением с Богом.

Помню одного русского страдальца, бывшего библиотекарем у нас на факультете. [2]

Он сидел четыре года в Дахау. Он принял и воспитал одного сербского сироту, потом женил его. А жена эта выгнала старика из дома. Старик потом умер очень бедным. Он рассказывал, что в Дахау по лицу можно было видеть, кто имеет живое общение с Богом. Там лицемерия не было. Он сказал мне, между прочим, что, по его мнению, Бердяев никогда живого контакта с Богом не имел. Конечно, Бердяев — трагическая фигура, страдалец, своего рода мученик, и нельзя просто отвергать его. Но слишком он претенциозный, он не знал смирения, даже ругал смирение.

Смиряться не из комплекса неполноценности

А перед Богом нужно смиряться, но совсем не из «комплекса неполноценности«. Иов был больной, многостраждущий, но не был «инфериорный» перед Богом. Он был смиренный, и это смирение давало ему дерзновение. «Сойди с небес«, говорил Богу Иов, и Бог сошел. Не нужно нам принимать психологические или социальные категории: смирение — не бессилие, а именно дерзновение. Например, я приехал к владыке Марку, у меня нет денег, я бы тут умер, но я уповаю, что владыка меня будет питать и меня не оставит. Это — дерзновение. В обратном случае я буду недооценивать не только себя, но и владыку.

А вот как христиане древние молились. Один египетский монах говорил: «Я как человек согрешил. Ты же, как Бог, помилуй«. Смирение и дерзновение идут рядом, вместе.

Все вместе, начиная с покаяния, — предполагает ли покаяние веру или же рождается в вере — все равно, они идут вместе. Вера в Бога включает покаяние сразу в мою трагедию, в мою проблему, в мою жизнь. Я никак не соглашаюсь решать свою проблему без Бога. Ищу, значит, общения. А Бог показал через Христа, что Он хочет общения с нами. Сына Своего дал! Возлюбил нас прежде, чем мы возлюбили Его. Значит, Он тоже ищет общения. Это Бог действительно человеколюбивый, Бог активный, Бог, Который называется у некоторых отцов «предваряющий эрос«. Чтобы войти в свое всемогущество, Он выходит навстречу нам, и этим Он ограничивает Себя в нашу меру, чтобы принять нас. Это называется «кенозис«. Если бы Он шел прямо к нам, то… как если бы нас обожгло солнце, мы бы просто исчезли. А Он умалил Себя из любви, ища нашего общения не принудительно, просто — Он Сам так хочет. И это нам дает сразу достоинство. Поэтому в нашей православной христианской традиции есть большое основание для дерзновения, для надежды на Бога. Человек грешен, но все равно: Бог больше, чем грех! В «Бесах» Достоевского старец Тихон так сказал Ставрогину: «У вас только один шаг до святых«. И действительно, этот один шаг человек может сделать и встретит Бога. Никогда нет невозможного. Человеку невозможно, но Богу возможно. А Бог вошел в эту связь с нами и не хочет, чтобы мы решали свои проблемы без Него. И мы не имеем основания сомневаться в этом, раз Он дал Сына Своего.

Мощные причины для покаяния

Вот какие у нас мощные причины для покаяния. Это не какое-то только моральное поучение человека, что надо-де быть хорошим, и поэтому надо каяться. Нет, покаяние возобновляет в нас самые основы христианской веры. Бог хочет нашего спасения, ищет его и жаждет его, и ждет его. С нашей стороны надо только, чтобы мы хотели, и тогда мы сможем, не собой, но Богом.

Покаяние со всеми сопровождающими его христианскими добродетелями, как исповедь, смирение, дерзновение, надежда, пост, молитва… покаяние уже есть предвкушение воскресения, даже начало воскресения. Это первое воскресение человека. Второе будет результатом, завершением во время Второго пришествия Христова.

Такого опыта покаяния не существует ни в какой религии, ни в каком духовном опыте, ни в какой мистике. Даже, к сожалению, и в западном христианстве почти потерялось это чувство, это переживание, это событие.

Нам рассказывал отец Иустин, что он был с начала 1917 по 1919 гг. в Оксфорде, он там учился. И вот один англиканский монах после двух лет дружбы сказал ему: «Все вы молодые, веселые, как и мы, но одно у вас есть, чего у нас, как церкви, нет — это покаяние, мы этого не знаем…«. «Дело в том, — говорил отец Иустин, — что мы с ним однажды поссорились по-настоящему. А потом я уже не мог выдержать и пошел к нему просить прощения, бросился ему в ноги, плакал, и человек это принял… Вот он и увидел покаяние«.

У отцов есть указания, что не надо страсти раздувать, не надо даже никому «на тень наступать«… но для того, чтобы это было действительным смирением, это должно исполняться с любовью, то есть не должно быть просто безразличием к состоянию брата. Иначе это не смирение и не бесстрастие, а просто какое-то конвенциональное отношение, «хороший тон«, то есть лицемерие, официально установленное: не надо-де вмешиваться в чужие дела. (Пускай во Вьетнаме, в Югославии или на Кубе народ умирает). Все сводится к внешним приличиям… Как отец Иустин любил говорить: культура очень часто политура, а внутри — червь. Конечно, не надо быть и агрессивными. Но нас, православных, Бог через историю так водил, мы так открывались Ему, что без проблем мы никогда не могли. Но признание статуса кво, признание режима ненормального нормальным — это не христианство. Покаяние же, это именно протест против ненормального состояния. В семье бывают трудности, в приходе, в епархии, в государстве, в мире — христианин не может с этим «примириться«. Он непременно борется. Но начинает он с себя, поэтому покаяние — это самоосуждение, самоограничение или, как говорил Солженицын, или что Тарковский говорил — стыд, стыд как религиозное понятие, в смысле того, что человек возвращается в себя и начинает стыдиться. В конце фильма «Покаяние» Абуладзе видно, что такое истинное человеческое покаяние. Человек начинает стыдиться своих дел и сразу появляется решимость изменить это. Можно сказать, что только в православных странах, в России, в Сербии, в Греции существует покаяние как тема (и даже в литературе). У нас вышел недавно роман Лубардо «Покаяние» — об отношениях сербов, мусульман и католиков в Боснии. И в его романе только сербы каются. И сербы не только говорят, но и творят покаяние.

Слава Богу, это значит, что мы — грешные. И тут не гордость, мы не хвалим сами себя, но именно не можем примириться с таким положением, ни нашим, ни других. Отец Иустин это назвал подлинной революционностью христиан против греха, против зла, против диавола, против смерти. Это бунт человека против ложного себя, и бунт против ложного в другом человеке, а в религии — бунт против ложных богов и борьба за истинного Бога. Покаяние ищет подлинного видения мира, Бога, человека, ищет правую веру.

Меня лично потрясает, что в России сейчас массами молодые люди возвращаются к Богу, к Православию. У нас это тоже так. Это не просто найти веру в какого-то бога, отбросить атеизм и найти какую-нибудь мистику, а найти живого Бога, включиться в подлинную жизнь Церкви. На днях я читал хорошую статью Владимира Зелинского «Время Церкви«. Видно, как человек нашел Бога, нашел Христа, нашел Церковь. Если человек просто как-нибудь покаялся и хочет жить, все равно к какой церкви принадлежа, тогда я сомневаюсь в подлинности даже этого его изначального покаяния. Это какая-то «метамелия«, а не «метания«. Это не подлинное восстановление жизни. Поэтому отцы так ревностно стояли за веру.

Но нельзя забывать за этим и то, что любовь — первый догмат нашей веры. Любовь — это подлинный крест, но не бойтесь любви, если она ведет на крест. Не забывайте никогда, что когда любовь находится на кресте, она остается все равно любовью. Если бы Христос не сказал: «Отче, прости им!«, то не был Христом, поверьте мне. Он был бы героем, идеальным человеком, но не истинным Христом Спасителем. И у Достоевского в «Великом инквизиторе» Христос целует даже инквизитора. Это не сентиментальность, не романтизм, это — подлинная любовь, которая не боится. Поэтому мы, православные, чувствуем всегда, что наша сила и непобедимость не в нас самих, а в подлинности того, что мы ищем, желаем, во что мы веруем и для чего мы живем.

Читайте также — Зависть — русский грех

В покаянии надо понимать, что Бог по Ту сторону нашего добра и нашего зла. Не надо отождествлять себя ни со своими злыми, ни со своими добрыми делами. Не надо думать, что можно обеспечить себя путем делания добра. Надеяться надо только на Бога. Но также надо верить, что и злые дела, хоть я их и осуждаю и отвергаю, не могут отделить меня от Бога моего. У русских есть склонность преувеличивать свои грехи, и задыхаться, и тонуть в них, как в бездне. Это уже своего рода недоверие к Богу. Такое восприятие, преувеличение своих грехов есть вместе с тем и умаление Бога. Но обратный подход представляет Бога лжецом. Он прислал Сына Своего, чтобы спасать нас, а мы скажем: «Нет, не надо, у меня нет грехов«…

Христос спасает даром! Тут нет с нашей стороны никакого возмездия или восполнения. Но надо подлинно осознать, что грех есть грех, и что грех — зло, и что грех — ложь, и что грех — враг человека. Полное покаяние в православии становится мужественным, а не сентиментальным. Человек поднимается на борьбу. Святые отцы говорят, что у человека есть дар ярости, гнева, и что это — дар Божий. Как дар способности принимать пищу. Но из дара питания может сразу вырасти страсть к еде. Так же и с гневом, за которым стоит движение — динамика. Надо, чтобы добродетель была наступательная — активная, а не пассивная. Но если она деформируется, она может стать тиранией для других, превратиться в агрессию.

Но быть динамичным надо! Надо бороться со злом. Православное покаяние имеет эту «ярость«.

Мне рассказывали, что у одного из старших монахов в монастыре Метеоры, отца Варлаама, случился удар, кровоизлияние в мозг. Произошло это во время послеобеденного отдыха. Лежит он и вдруг видит, что все кругом становится красным. Пытается встать с кровати, но не может. И внезапно у него вырывается из глубины души мысль: «Умираю, а не исповедовался, не причастился! Разве я, столько лет монах, и умру без причащения?» И волевым усилием поднялся, не знает даже, как нашел дверь. Бог помог: игумен как раз выходил из келии и видит, что он в таком виде. А монах кричит: «Что смотришь? Причащение!» Игумен сразу понял… Монах принял причащение. Потом он еще жил. Но вот сила ярости!

Умираешь? Ну и что же? Разве из-за этого оставишь себя без причащения?

Св. Димитрий поднял Нестора, молодого христианина, благословил на убийство гладиатора Лия, страшно жестокого злодея. Об этом Церковь поет в тропаре св. Димитрию Солунскому. Вот это подлинно спасоносная ярость. Сила стать на ноги. Когда Иов жаловался, и имел причины жаловаться, Бог не стал его утешать, а потребовал, чтобы он встал на ноги и покорился. Но это и восстановило Иова.

Только православие сохранило подвижнический этос. Мы терпим падения и в терпении не озлобляемся, но и не остаемся равнодушны к другим. Я не могу быть равнодушен. И не могу, как христианин, позволить себе ненавидеть, потому что ненависть — это бегство от ответственности христианской.

Бывает и на приходах. Человек считает, что другой его ненавидит и этим создает себе алиби не общаться с ним. Но надо пробовать вступать в общение, поставить проблему своего ближнего, как свою проблему. И жалеть надо не с гордостью какой-то, а действительно сострадать.

Христианство динамично, а не пассивно. Христианство — это не такая «апатия«, как ее понимали древние стоики. Дело не в том, чтобы умертвить себя, а надо в себе умертвить свое служение злу, греху и сделать себя работающими Богу. Жизнь — не нирвана. Жизнь — это причащение, Богу слава, поднятие, возрастание. Поэтому покаяние действительно, если оно происходит подлинно и активно, если оно сразу возбуждает человека, если он сразу чувствует себя званным.

Если провести сравнение между святыми — св. Исаак Сирин и св. Симеон Новый Богослов. Исаак Сирин гораздо более угрюмый, печальный. А св. Симеон Новый Богослов — это радость, динамика, он весь в радости.

Так вот, эта более печальная, более угрюмая сторона скорее выражает Запад, например, св. Клара. Когда благодать Божия их покидает, они теряются в отчаянии. В Православии — нет! Здесь человек говорит: «Бог меня посетил, дал мне Свою благодать, но этим Он хочет меня поднять«.

У меня на Афоне всегда оставалось такое впечатление от монахов: афонцы — большие подвижники, лишенные многих удовольствий жизни, но все время их лицо радостно. И все они оригинальны, потому что каждый живет живой жизнью.

Покаяние возбуждает хорошую такую «амбициозность» в человеке. Вспомним блудного сына: разве я, сын такого отца, создан для того, чтобы свиней пасти на чужбине? Нет! Я пойду к моему отцу…

Покаяние, молитва, пост, исповедование — все идет спонтанно. Надо так расположить себя, чтобы иметь эту свежесть христианской жизни, и стремиться к ней. И как говорили древние отцы, надо каждый день начинать все снова.

Выступление на молодежном съезде в Мюнхене в декабре 1988 г.

[1] Выступление на молодежном съезде в Мюнхене в декабре 1988 г. Опубликовано в «Вестнике Германской епархии Русской Православной Церкви Заграницей. Публикуется по брошюре: Еп. Афанасий (Евтич). Покаяние, исповедь, пост. — Фрязино: Содружество Православный Паломник, 1995.

[2] Имеется ввиду Богословский факультет Сербской Православной Церкви в Белграде.

Источник: Еп. Афанасий (Евтич). Покаяние, исповедь, пост. — Фрязино: Содружество Православный Паломник, 1995.

Читайте также:

Источник статьи: http://www.pravmir.ru/pokayanie-nevozmozhno-bez-vstrechi-s-bogom/

Покаяние

Покая́ние (от греч. μετάνοια (мета­нойя) — пере­мена созна­ния, пере­осмыс­ле­ние, про­зре­ние; в сербск. пре­умљење) —

1) глу­бо­кое рас­ка­я­ние, сокру­ше­ние о грехах, харак­те­ри­зу­е­мое печа­лью и скор­бью, вызван­ной уязв­ле­нием сове­сти, но глав­ное, живым ощу­ще­нием раз­лу­че­ния с Богом; сопро­вож­да­е­мое твер­дым жела­нием очи­ще­ния, пре­об­ра­же­ния жизни; упо­ва­нием и надеж­дой на Гос­пода. В широ­ком смысле под пока­я­нием под­ра­зу­ме­ва­ется фун­да­мен­таль­ная пере­мена в жизни: от про­из­вольно-гре­хов­ной, само­лю­би­вой и само­до­ста­точ­ной – к жизни по запо­ве­дям Божиим, в любви и стрем­ле­нии к Богу.
2) Таин­ство Церкви, в кото­ром, по искрен­нем испо­ве­да­нии грехов перед лицом свя­щен­ника, греш­ник по мило­сер­дию Божию силой Боже­ствен­ной бла­го­дати осво­бож­да­ется от гре­хов­ной нечи­стоты.

Кратко о пока­я­нии

Пока­я­ние – изме­не­ние внут­рен­ней и внеш­ней жизни чело­века, заклю­ча­ю­ще­еся в реши­тель­ном отвер­же­нии греха и стрем­ле­нии про­во­дить жизнь в согла­сии со все­свя­той волей Бога.

Этапы пока­я­ния

Пока­я­ние начи­на­ется с изме­не­ния чело­ве­че­ского ума, отвра­ща­ю­ще­гося от греха и жела­ю­щего соеди­ниться с Богом. Пока­я­ние всегда есть умо­пе­ре­мена, то есть пере­мена одного направ­ле­ния ума на другое. За изме­не­нием ума сле­дует изме­не­ние сердца, кото­рому Бог дает опытно познать Свою бла­го­дат­ную любовь и свя­тость. Позна­ние любви и свя­то­сти Божьей дает силы чело­веку не повто­рять грех и про­ти­во­сто­ять его дей­ствиям. В тоже время, бла­го­дат­ное вку­ше­ние Боже­ствен­ной любви и свя­то­сти тре­бует от чело­века нема­лого подвига для ее удер­жа­ния в своей душе. В этом подвиге Бог испы­ты­вает сво­бод­ное наме­ре­ние чело­века отри­нуть грех и вечно пре­бы­вать с Ним.

Сле­до­ва­ние Боже­ствен­ным запо­ве­дям встре­чает сопро­тив­ле­ние пад­шего чело­ве­че­ского есте­ства, отчего пока­я­ние нераз­рывно свя­зано с напря­же­нием воли в дви­же­нии от греха к Богу или подвиж­ни­че­ством. В подвиж­ни­че­стве от чело­века тре­бу­ется искрен­нее жела­ние пре­одо­леть грех, а от Бога пода­ется бла­го­дать для его пре­одо­ле­ния. Пока­ян­ный подвиг – дело всей жизни чело­века, поскольку чело­век всю жизнь должен стре­миться к соеди­не­нию с Богом и осво­бож­де­нию от греха.

Для отпу­ще­ния соде­ян­ных грехов Цер­ко­вью уста­нов­лено Таин­ство Пока­я­ния (Испо­ведь), тре­бу­ю­щего искрен­него рас­ка­я­ния чело­века в совер­шен­ном грехе и реши­мо­сти не повто­рять его с помо­щью Бога. Пока­я­ние – это обли­че­ние своего греха, это реши­мость не повто­рять его в даль­ней­шем.

Мы грешим:
— против Бога,
— против ближ­него и
— против самих себя.
Грешим делами, сло­вами и даже мыс­лями. «Нет чело­века, кото­рый пожи­вет на земле и не согре­шит», гово­рится в заупо­кой­ной молитве. Но нет греха, кото­рый не про­ща­ется Богом при нашем пока­я­нии. Ради спа­се­ния греш­ни­ков Бог стал чело­ве­ком, был распят и вос­крес из мерт­вых.

Явно испо­ведь при­ни­мает свя­щен­ник, а неви­димо – Сам Гос­подь, давший пас­ты­рям Церкви отпус­кать грехи. «Гос­подь и Бог наш Иисус Хри­стос, бла­го­да­тию и щед­ро­тами Своего чело­ве­ко­лю­бия, да про­стит тебе вся пре­гре­ше­ния твоя, и я, недо­стой­ный иерей, вла­стью Его, мне данною, прощаю и раз­ре­шаю тебя от всех грехов твоих», – сви­де­тель­ствует свя­щен­ник. См. Под­го­товка к Испо­веди

Каждая испо­ведь — сту­пень

В раз­ре­ши­тель­ной молитве, кото­рую свя­щен­ник читает над каждым чело­ве­ком инди­ви­ду­ально, есть такие слова: «При­мири и соедини его Святей Твоей Церкви… подаждь ему образ пока­я­ния…» То есть время для пока­я­ния вроде уже кон­чи­лось, вроде чело­век испо­ве­дался, а просит Гос­пода, чтобы подал ему образ пока­я­ния. А почему? Потому, как гово­рят святые отцы, что, когда чело­век входит в темную ком­нату, он вна­чале не видит ничего, а потом глаза отды­хают, он начи­нает раз­ли­чать круп­ные пред­меты, потом более мелкие, а если осве­тить ком­нату, то он будет еще более подробно всё видеть – от испо­веди к испо­веди чело­век духовно про­зре­вает.

Каждая испо­ведь – есть сту­пень для сле­ду­ю­щего этапа. Гос­подь потом ещё откры­вает, ещё, по частям. Сна­чала – самое глав­ное, замет­ное, потом меньше, меньше, меньше, даже до слов иногда вспо­ми­на­ется то, как чело­век согре­шил. Это и есть тот труд пока­ян­ный, кото­рый совер­шает чело­век, ста­ра­ю­щийся изба­виться от грехов.

Чем истин­ное хри­сти­ан­ское пока­я­ние отли­ча­ется от меха­ни­че­ского пере­чис­ле­ния грехов?

Отно­ше­ние к пока­я­нию как к меха­ни­че­скому дей­ствию осво­бож­де­ния от гнёта греха стро­ится на ложной, грубо-юри­ди­че­ской интер­пре­та­ции учения о Спа­се­нии и под­ра­зу­ме­вает, в каче­стве глав­ного усло­вия, необ­хо­ди­мость меха­ни­че­ского пере­чис­ле­ния грехов. Сооб­разно этой идее, самое важное — озву­чить грехи перед свя­щен­ни­ком; тот в свою оче­редь помо­лится, а Бог, будучи бес­ко­нечно мило­серд­ным, непре­менно отклик­нется и про­стит.

В дей­стви­тель­но­сти же основа пока­я­ния должна лежать не только в осо­зна­нии вины, но и в твер­дом жела­нии внут­рен­него очи­ще­ния, изме­не­ния жизни, иско­ре­не­ния гре­хов­ных жела­ний, гре­хов­ных стра­стей. Плодом пока­я­ния должны быть не только слёзы сожа­ле­ния о грехе, но и добрые дела. Без такого стрем­ле­ния невоз­можно упо­доб­ле­ние Богу, обо­же­ние. Если чело­век, каясь о грехах, имеет в виду выше­ска­зан­ное, Бог помо­гает ему, укреп­ляет духов­ные силы, утвер­ждает в добре.

По мере воз­рас­та­ния в пра­вед­но­сти чело­век начи­нает заме­чать в себе и сокру­шаться даже и о таких помыс­лах, мыслях, поступ­ках, о кото­рых раньше не заду­мы­вался (в плане нрав­ствен­ной оценки) или же вовсе не считал их гре­хами. Чем чище и совер­шен­нее ста­но­вится чело­век, тем выше ста­но­вится и его спо­соб­ность к долж­ному вос­при­я­тию бла­го­дати, тем выше радость от обще­ния с Богом и выше спо­соб­ность жить по зако­нам Цар­ства святых.

Меха­ни­че­ское пока­я­ние сви­де­тель­ствует о непо­ни­ма­нии чело­ве­ком соб­ствен­ной гре­хов­но­сти. И если оно посто­янно сопро­вож­да­ется неже­ла­нием каю­ще­гося отка­зы­ваться от греха, неже­ла­нием рабо­тать над собой, в этом может усмат­ри­ваться злое упор­ство, грубое пре­не­бре­же­ние Божьим зако­ном: мол, пони­маю, что согре­шаю, но исправ­ляться, увы, не желаю.

По этой при­чине спут­ни­ком меха­ни­че­ского пока­я­ния нередко высту­пает само­оправ­да­ние и обви­не­ние ближ­них. Хри­сти­ан­ское же пока­я­ние тре­бует при­зна­ния и осмыс­ле­ния соб­ствен­ной вины и не под­ра­зу­ме­вает пере­бра­сы­ва­ния личной ответ­ствен­но­сти на других.

Чем пока­я­ние отли­ча­ется от рас­ка­я­ния?

В оби­ходе, как пра­вило, отож­деств­ля­ются сов­ме­сти­мые, но отнюдь не сино­ни­мич­ные тер­мины — пока­я­ние и рас­ка­я­ние. Если судить по про­изо­шед­шему с Иудой (см. Мф.27:3–5 ), рас­ка­я­ние может быть и без пока­я­ния, т. е. бес­по­лез­ным, а то и поги­бель­ным. Несмотря на свое созву­чие в рус­ском языке, в тексте Свя­щен­ного Писа­ния этим тер­ми­нам соот­вет­ствуют раз­но­ко­рен­ные слова μετάνοια (мета­нойя) и μεταμέλεια (мета­ме­лия). Слово μετανοέω (мета­ноэо) значит «пере­ме­нять свой образ мыслей», изме­нять виде­ние, пони­ма­ние смысла жизни и ее цен­но­стей. А эти­мо­ло­гия слова μεταμέλεια (мета­ме­лия) (μέλομαι, меломэ — забо­титься) ука­зы­вает на изме­не­ние пред­мета заботы, устрем­ле­ний, попе­че­ний. Пока­я­ние в отли­чие от рас­ка­я­ния пред­по­ла­гает именно глу­бин­ное пере­осмыс­ле­ние всего в корне, пере­мену не только пред­мета стрем­ле­ний, забот, но каче­ствен­ную пере­мену самого ума.

Воз­можно ли пока­я­ние после смерти?

Пока­я­ние как сред­ство очи­ще­ния чело­века от скверны греха, сред­ство вос­ста­нов­ле­ния лич­ност­ных отно­ше­ний с Богом воз­можно для чело­века только в рамках земной жизни. Земная Цер­ковь предо­став­ляет ему для этого все необ­хо­ди­мые бла­го­дат­ные дары.

В ад же чело­век попа­дает в том случае, если не уде­ляет спа­се­нию долж­ного вни­ма­ния или даже прямо про­ти­вится Божьему Про­мыслу о спа­се­нии. Соб­ственно, поэтому ад и ста­но­вится его посмерт­ным при­ста­ни­щем до дня Страш­ного Суда, как зако­но­мер­ный итог доб­ро­вольно выбран­ного им жиз­нен­ного пути.

Несмотря на то, что в аду нет места пока­я­нию (изме­не­нию жизни в соот­вет­ствии с Божьими Запо­ве­дями), там есть рас­ка­я­ние (сожа­ле­ние о совер­шён­ном грехе), и причём очень мучи­тель­ное. Однако рас­ка­я­ние греш­ника в аду — в отли­чие от пока­я­ния пра­вед­ника, сожа­ле­ю­щего о совер­шен­ном грехе прежде всего как о пре­граде к обще­нию с Богом, часто обу­слов­ли­ва­ется ужасом поло­же­ния и сожа­ле­нием об утрате земных благ, а его отно­ше­ние к Богу часто сопро­вож­да­ется оже­сто­че­нием.

Это душев­ное состо­я­ние можно оха­рак­те­ри­зо­вать так: рас­ка­я­ние есть — а любви к Богу нет, и жела­ния жить по зако­нам святых — тоже нет. Полу­ча­ется, что даже если бы он, пре­бы­вая в таком состо­я­нии, и был пере­ве­ден в Цар­ство святых, разве он радо­вался бы там той же радо­стью, кото­рую испы­ты­вают святые? Если Бог ему не нужен, а запо­веди чужды или, что хуже, нена­вистны, что ему делать в Раю?

Соб­ственно рас­по­ло­жен­ность души к аду или Раю без­оши­бочно выяв­ля­ется уже и на част­ном суде. Стало быть, невоз­мож­ность пока­я­ния за гробом нельзя сво­дить к гру­бому юри­дизму, мол греш­ник и рад бы при­не­сти пока­я­ние, да Бог не доз­во­ляет: греш­ник сам запи­рает для себя двери к пока­я­нию, двери к Цар­ству Небес­ному, ещё на земле.

Спра­вед­ливо ли опре­де­лять для чело­века участь в веч­но­сти на осно­ва­нии крат­кой земной жизни?

Грехи имеют свой­ство пере­рас­тать в стра­сти, а добрые дела — в доб­ро­де­тели. Вре­мени земной жизни чело­века вполне доста­точно для того, чтобы духовно опре­де­литься по отно­ше­нию к Богу, при­об­щиться к Его благой воле или вос­про­ти­виться ей, избрать спа­се­ние или поги­бель.

Воз­можно ли пока­я­ние для неве­ру­ю­щих?

Одна при­хо­жанка в неко­то­ром недо­уме­нии рас­ска­зы­вает: “Я никак не могу бро­сить курить. И молюсь, и испо­ве­ду­юсь, и помощи Божией прошу, а никак грех куре­ния побе­дить не могу. А вот мой кол­лега, чело­век вообще неве­ру­ю­щий, поду­мал, что куре­ние это плохо, взял и бросил. Значит, он побе­дил грех, а в книгах мы читаем, и в про­по­ве­дях отцы гово­рят, что без помощи Божией, без молитвы побе­дить грех невоз­можно”.

Дей­стви­тельно, так бывает, можно при­ве­сти и мно­же­ство других при­ме­ров, как пра­во­слав­ный чело­век не может спра­виться, напри­мер, со зло­упо­треб­ле­нием алко­го­лем, а другой чело­век, просто жела­ю­щий вести здо­ро­вый образ жизни, и про Бога не думает, на испо­веди не кается, а взял и бросил. Но ведь грех — это не просто кон­крет­ный посту­пок или наша при­вычка, но — это состо­я­ние нашей души, это то, что отде­ляет нас от Бога. В прин­ципе, грех у нас один: он в том, что мы отпали от Бога — и потому, что носим печать пер­во­род­ного греха, и в резуль­тате своих соб­ствен­ных грехов. Мы не можем видеть Бога, с Богом общаться, у нас и потреб­но­сти нет Его видеть, — вот это и есть грех. А все кон­крет­ные про­яв­ле­ния — курил чело­век, или еще что-то делал — это только част­но­сти. Можно не курить, не гра­бить банк, не воро­вать, и при этом быть дале­ким от Бога.

Исходя из такого пони­ма­ния, очи­ще­ние от греха, пока­я­ние — это пере­мена образа мыш­ле­ния, образа жизни. Это вообще — другая жизнь: чело­век жил вне Бога, вся жизнь его была без Бога, он не думал о грехах, а сейчас он пока­ялся, отрекся, пере­ме­нился, начал жить для Бога, для соеди­не­ния с Ним.

Часто можно слы­шать от людей, далё­ких от Церкви: “Легко вам, пра­во­слав­ным, греши сколько хочешь, потом доста­точно об этом на испо­веди ска­зать и свя­щен­ник все грехи отпу­стит”? Так ли это?

Во первых, пра­во­слав­ным не легко. Потому, что кому больше дано, с того и спрос больше. Пра­во­слав­ный – это не тот, кто носит кре­стик, при­хо­дит на Пасху в храм освя­щать куличи и ныряет в про­рубь на празд­ник Кре­ще­ния Гос­подня. И вовсе не тот, кто иногда соблю­дает Вели­кий пост, потому, что это полезно для здо­ро­вья или ездит в палом­ни­че­ства, чтобы заря­диться поло­жи­тель­ной энер­ге­ти­кой. Все пере­чис­лен­ное име­ну­ется не пра­во­сла­вием, а обря­до­ве­рием – верой в дей­ствен­ность неких обря­дов и дей­ствий. Пра­во­слав­ный – это тот, кто не просто гово­рит, что он верит в Бога, а имея веру, живет по запо­ве­дям Божьим. Любить ближ­него, про­щать обид­чи­ков, молиться за врагов, тво­рить добрые дела, при этом не забы­вая регу­лярно посе­щать храм, испо­ве­до­ваться, при­ча­щаться, тво­рить молитву – это далеко не полный список того, что пред­пи­сы­вает пра­во­слав­ное хри­сти­ан­ство своим после­до­ва­те­лям. Если кто-то думает, что духов­ная жизнь пра­во­слав­ного хри­сти­а­нина, неот­де­ли­мая от него ни в каких обсто­я­тель­ствах – это легко и без­за­ботно, то он оши­ба­ется. Чело­веку, дале­кому от Церкви, гораздо проще – его не ско­вы­вает ничто, кроме соб­ствен­ной сове­сти и те мораль­ные устои того обще­ства, в кото­ром он живет. И пусть он не подо­зре­вает, что совесть – это голос Бога в его душе, но он не обре­ме­нен необ­хо­ди­мо­стью ста­раться быть лучше и посто­янно рабо­тать над этим. У хри­сти­а­нина есть идеал, к кото­рому надо стре­миться – Хри­стос, а у чело­века, дале­кого от хри­сти­ан­ства, даже самый высо­кий идеал не иде­а­лен.

Во вторых, утвер­жде­ние «греши сколько хочешь» совсем не вяжется с хри­сти­ан­ством. В Еван­ге­лии нет ни еди­ного при­зыва гре­шить сколь угодно много. Наобо­рот, Гос­подь Иисус Хри­стос, исце­лив чело­века, кото­рый был болен в тече­ние 38 лет, сказал ему: «вот, ты выздо­ро­вел; не греши больше, чтобы не слу­чи­лось с тобою чего хуже» ( Ин.5:14 ). Спа­си­тель ясно дает понять, что грех дей­ствует на чело­века плохо, пора­жая не только душу, но и физи­че­ское есте­ство. Здра­во­мыс­ля­щий чело­век, осо­зна­вая эту зако­но­мер­ность, вряд ли станет созна­тельно гре­шить, не заду­мы­ва­ясь о послед­ствиях. Тем паче, что послед­ствия могут оста­ваться частично или пол­но­стью. Напри­мер, если чело­век под­вер­жен греху пьян­ства или нар­ко­ма­нии, то вполне может зара­бо­тать себе массу боля­чек – раз­ви­ва­ется цирроз печени, нару­ша­ется работа сердца и голов­ного мозга, повы­ша­ется риск онко­ло­ги­че­ских забо­ле­ва­ний, стра­дает пси­хика. У таких людей чаще рож­да­ются боль­ные дети. Даже если алко­го­лик или нар­ко­ман бросит упо­треб­лять спирт­ное или нар­ко­тики, при­не­сет искрен­нее пока­я­ние в грехах, то физио­ло­ги­че­ские послед­ствия все равно никуда не денутся – подо­рван­ное здо­ро­вье в полной мере не вос­ста­но­вится. Печаль­ные послед­ствия для пси­хики ожи­дают и людей, дли­тель­ное время нахо­див­шихся в сектах или увле­кав­шихся оккуль­тиз­мом. Пси­хи­ат­рам, пси­хо­ло­гам и свя­щен­ни­кам хорошо известны случаи, когда после сект и заня­тий оккуль­тиз­мом люди заметно повре­жда­лись умом, и эти при­об­ре­тен­ные болезни в какой-то сте­пени лишь смяг­ча­лись после пока­я­ния и обра­ще­ния к Богу.

В тре­тьих, недо­ста­точно просто ска­зать на испо­веди свя­щен­нику о своих грехах на испо­веди и он все отпу­стит. Глав­ное усло­вие на испо­веди – это не ска­зать, а при­не­сти пока­я­ние. Испо­ведь – это не отчет о грехах за опре­де­лен­ный период, а Таин­ство пока­я­ния. Пока­я­ние по-гре­че­ски звучит как «мета­нойа», что в бук­валь­ном пере­воде озна­чает «исправ­ле­ние ума». Мало просто назвать свой грех на испо­веди, кон­ста­ти­руя его нали­чие, нужно исправ­ляться, а это невоз­можно без пере­осмыс­ле­ния своей жизни, изме­не­ния отно­ше­ния к греху. Но самое глав­ное – испо­ведь не рабо­тает в «авто­ма­ти­че­ском режиме». Это не авто­мат с гази­ров­кой. Совер­ши­те­лем Таин­ства пока­я­ния, как впро­чем, и любого дру­гого из семи Цер­ков­ных Таинств, явля­ется Сам Бог. Именно Он про­щает грехи, в кото­рых чело­век кается. А если нет пока­я­ния, а есть только пере­чис­ле­ние грехов, то и про­щать нечего.

Под­водя итог, хочется отме­тить, что даже само наме­ре­ние совер­шить грех, сопро­вож­да­е­мое мыслью о том, что можно потом пойти на испо­ведь и пока­яться, уже явля­ется грехом. А умыш­лен­ное совер­ше­ние греха с мыслью о про­ще­нии его на испо­веди, явля­ется грехом еще боль­шим, чем ана­ло­гич­ный грех без такой мысли.

Цитаты о пока­я­нии

«Сде­лан­ное после кре­ще­ния тре­бует вели­кого ста­ра­ния, чтобы оно опять было изгла­жено. Так как уже нет вто­рого омо­ве­ния, а нужны наши слезы, пока­я­ние, испо­ведь, мило­стыня, молитва и всякое другое бла­го­че­сти­вое заня­тие, то и очи­ща­ются сде­лан­ные после кре­ще­ния грехи с вели­ким трудом и уси­лием».
свт. Иоанн Зла­то­уст

«Грехи наши и паде­ния были видимы миру, но наше пока­я­ние было ведомо и зримо только одному Гос­поду Богу».
игумен Фео­до­сий

«Пока­я­ние всегда при­лично всем греш­ни­кам и пра­вед­ни­кам, жела­ю­щим улу­чить спа­се­ние. И нет пре­дела усо­вер­ше­нию, потому что совер­шен­ство и самых совер­шен­ных под­линно несо­вер­шенно. Посему-то пока­я­ние до самой смерти не опре­де­ля­ется ни вре­ме­нем, ни делами».
прп. Исаак Сирин

Источник статьи: http://azbyka.ru/pokayanie

Что есть покаяние, а что таковым не является

Придя же в себя, сказал: сколько наемников у отца моего избыточествуют хлебом, а я умираю от голода: встану, пойду к отцу моему и скажу ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим: прими меня в число наемников твоих. Встал и пошел к отцу своему. (Лк. 15,17-20)

Архимандрит Нектарий (Антонопулос)

Отцы Церкви называют покаяние «вторым Крещением», «обновлением Крещения». Через Таинство Крещения мы входим в Церковь, вступаем на путь, ведущий к Царствию Божию. Благодаря второму Крещению – покаянию – человек может слезами раскаяния омыться от греха, восстать от своего падения, исцелиться от ран и продолжить путь к Богу. К сожалению, немногие знают, что есть покаяние, каков его глубочайший смысл, в чем нужно каяться.

Покаяние не является некой юридической процедурой, которая освобождает человека от ощущения вины. Это не формальная исповедь, которую человек зачастую позволяет себе перед великими праздниками. Путь, пройденный блудным сыном, свидетельствует совсем об ином.

Само слово «покаяние»[1] означает кардинальное изменение человеческого существа, его возрождение, изменение образа мыслей, перемену жизни, отрицание греха всем сердцем. Другими словами, мы должны осознать всем своим существом, что путь греха, по которому мы шли, ведет к погибели. Нам нужно понять, что мы оказались в каком-то болоте, далеко от родного дома. Нам следует остановиться и сказать себе: «Куда мы идем? Это же безумие! У нашего Отца роскошный дворец, где все радует глаз, а мы сидим в трясине!» Мы должны найти в себе решимость вернуться в отцовский дом, в объятия Бога Отца и своих собратьев.

Для того, чтобы покаяние было истинным, нужно, чтобы оно совершилось на деле. Священномученик Косма Этолийский[2] говорит: «Даже если тебя простили все духовники, патриархи, архиереи и весь мир, ты все равно не будешь прощен, если не покаешься на деле». То есть если мы не удалимся от греха и не изменим свою жизнь, наше покаяние не будет истинным. Оно даже не является покаянием в полном смысле слова.

Многие люди с готовностью подходят к духовнику, удрученные тяжестью психологических и других проблем. Они исповедуются со слезами и дают обещания, что больше не вернутся к греху, что изменят свою жизнь и т.д. Но насколько глубоко такого рода покаяние? Оно не должно ограничиваться взрывом эмоций. Требуется время, труд, навык в добродетели и борьба с грехом при содействии благодати Божией. При этом покаяние осуществляется подспудно, тайным образом, в душе человека. Подобно тому, как если человек бросит семя в землю, и спит, и встает ночью и днем; и как семя всходит и растет, не знает он, ибо земля сама собою производит… (Мк. 4,26-28).

Как мы уже сказали, покаяние невозможно без благодати Божией. Человек, пребывая во тьме греха, не понимая, насколько прекрасна жизнь в Боге, не может ощутить разницы между греховной жизнью мира и святой жизнью Церкви. Только когда благодать Божия всеет в его сердце семя Божественной любви, он сможет увидеть свою духовную несостоятельность. Солнечный свет, проникая в темную комнату, освещает все. Так и благодать Божия открывает нам опустошенность наших душ, обнажает наши страсти, наши грехи. Потому святые так усиленно просили Бога: «Даруй мне покаяние всецелое». Истинное покаяние – безопасный путь, ведущий в Царствие Божие.

Если покаяние, то есть чувство раскаяния и неприятия греха, является как бы вступлением в Таинство, то исповедь, а именно исповедание грехов перед духовником, – это само Таинство. Как по поводу покаяния, так и по поводу исповеди существуют некоторые заблуждения.

Например, многие считают, что исповедь – это нечто вроде беседы, в которой обсуждаются наши грехи. Какое, однако, отношение имеет это к Таинству Покаяния? Если мы попытаемся проанализировать, что подвигает многих из нас к исповеди, то выяснится, что одни при этом стремятся получить некое облегчение от чувства вины; других гонит к священнику страх перед «наказанием» от Бога; третьи приходят не с целью, собственно, покаяться, а только для того, чтобы потом причаститься. Однако все это имеет слишком отдаленное отношение, или вовсе не имеет, к исповеди и покаянию.

Исповедь, говоря иными словами, – это очищение души от яда. Если яд попадает в организм, то нет другого способа выжить, как очистить желудок. Так же и исповедь: мы должны изгнать из себя яд греха, иначе мы обречены.

Можно привести и другой образ. Подобно тому как больной человек показывает свои язвы врачу, описывает свою боль, беспокойство, ничего не скрывая, так же и мы поступаем на исповеди. Мы обнажаем свою душу, открываем свои ссадины, ушибы, признаем поставленный нам диагноз. Если ничего этого не происходит, то мы уйдем, не имея шансов когда-либо исцелиться. Язвы увеличатся, разложение и гниение будет прогрессировать, заражение основательно подорвет наше здоровье и приведет к смерти[3].

Из всего этого следует, что не Богу нужна наша исповедь, а мы нуждаемся в ней. Не нужно думать, что, исповедуясь, мы как бы оказываем некую услугу Богу. Все совсем не так, однако Он, как попечительный Отец, терпеливо, с неиссякаемой любовью ждет нашего обращения.

В этой связи стоит отметить, что если в западных христианских вероисповеданиях на исповеди, формальной и законнической, духовник и кающийся разделены друг от друга некоей ширмой, то в Православной Церкви исповедь осуществляется в непосредственном общении с духовенством, она возможна под духовным руководством, при личных контактах между духовным отцом и его чадами. Надо сказать, что многие исповедуются по обстоятельствам, там, где найдут духовника, и всякий раз у разных священников. Однако следует помнить, что здесь происходит то же самое, что и при телесных болезнях. Если каждый раз менять врача, то и лечение не может быть полноценным. Наш духовник – это единственный, кто знает «историю болезни», наши прежние прегрешения, особенности течения заболевания, – он один может нам эффективно помочь.

Другие люди приспособились, как говорят, иметь «две двери». У них есть постоянный духовник, но когда совершается что-то особо тяжкое, от стыда они избегают исповедоваться своему батюшке и идут к кому-то другому. Такое поведение, конечно, является ребячеством и насмешкой над Таинством. Оно показывает, насколько мы далеки от истинного покаяния.

Итак, необходимо стремиться к тому, чтобы иметь одного духовника, тогда наш путь будет безопаснее. Конечно, бывают ситуации, когда приходится менять священника. Но на это нужно решаться с большой осторожностью, рассудительностью, а главное, после внимательного исследования внутренних причин, побуждающих к подобной перемене.

[1] «Покаяние» (греч.) – полное изменение существа.

[2] Сщмч. Косма (1714-1779; пам. 11/24 авг.) – один из духовных вождей Греции периода османского ига; родом из области Этолия, окончил Афонскую духовную семинарию, пострижен в монастыре Филофей. Будучи рукоположен во пресвитера, вел активную проповедническую деятельность, за которую принял мученическую кончину. В 1961 г. канонизирован Элладской Православной Церковью.

[3] Имеется в виду духовная смерть грешника, последствия которой на путях спасения могут иметь необратимый характер.

Источник статьи: http://pravoslavie.ru/45241.html

Покаяние

Покая́ние (от греч. μετάνοια (мета­нойя) — пере­мена созна­ния, пере­осмыс­ле­ние, про­зре­ние; в сербск. пре­умљење) —

1) глу­бо­кое рас­ка­я­ние, сокру­ше­ние о грехах, харак­те­ри­зу­е­мое печа­лью и скор­бью, вызван­ной уязв­ле­нием сове­сти, но глав­ное, живым ощу­ще­нием раз­лу­че­ния с Богом; сопро­вож­да­е­мое твер­дым жела­нием очи­ще­ния, пре­об­ра­же­ния жизни; упо­ва­нием и надеж­дой на Гос­пода. В широ­ком смысле под пока­я­нием под­ра­зу­ме­ва­ется фун­да­мен­таль­ная пере­мена в жизни: от про­из­вольно-гре­хов­ной, само­лю­би­вой и само­до­ста­точ­ной – к жизни по запо­ве­дям Божиим, в любви и стрем­ле­нии к Богу.
2) Таин­ство Церкви, в кото­ром, по искрен­нем испо­ве­да­нии грехов перед лицом свя­щен­ника, греш­ник по мило­сер­дию Божию силой Боже­ствен­ной бла­го­дати осво­бож­да­ется от гре­хов­ной нечи­стоты.

Кратко о пока­я­нии

Пока­я­ние – изме­не­ние внут­рен­ней и внеш­ней жизни чело­века, заклю­ча­ю­ще­еся в реши­тель­ном отвер­же­нии греха и стрем­ле­нии про­во­дить жизнь в согла­сии со все­свя­той волей Бога.

Этапы пока­я­ния

Пока­я­ние начи­на­ется с изме­не­ния чело­ве­че­ского ума, отвра­ща­ю­ще­гося от греха и жела­ю­щего соеди­ниться с Богом. Пока­я­ние всегда есть умо­пе­ре­мена, то есть пере­мена одного направ­ле­ния ума на другое. За изме­не­нием ума сле­дует изме­не­ние сердца, кото­рому Бог дает опытно познать Свою бла­го­дат­ную любовь и свя­тость. Позна­ние любви и свя­то­сти Божьей дает силы чело­веку не повто­рять грех и про­ти­во­сто­ять его дей­ствиям. В тоже время, бла­го­дат­ное вку­ше­ние Боже­ствен­ной любви и свя­то­сти тре­бует от чело­века нема­лого подвига для ее удер­жа­ния в своей душе. В этом подвиге Бог испы­ты­вает сво­бод­ное наме­ре­ние чело­века отри­нуть грех и вечно пре­бы­вать с Ним.

Сле­до­ва­ние Боже­ствен­ным запо­ве­дям встре­чает сопро­тив­ле­ние пад­шего чело­ве­че­ского есте­ства, отчего пока­я­ние нераз­рывно свя­зано с напря­же­нием воли в дви­же­нии от греха к Богу или подвиж­ни­че­ством. В подвиж­ни­че­стве от чело­века тре­бу­ется искрен­нее жела­ние пре­одо­леть грех, а от Бога пода­ется бла­го­дать для его пре­одо­ле­ния. Пока­ян­ный подвиг – дело всей жизни чело­века, поскольку чело­век всю жизнь должен стре­миться к соеди­не­нию с Богом и осво­бож­де­нию от греха.

Для отпу­ще­ния соде­ян­ных грехов Цер­ко­вью уста­нов­лено Таин­ство Пока­я­ния (Испо­ведь), тре­бу­ю­щего искрен­него рас­ка­я­ния чело­века в совер­шен­ном грехе и реши­мо­сти не повто­рять его с помо­щью Бога. Пока­я­ние – это обли­че­ние своего греха, это реши­мость не повто­рять его в даль­ней­шем.

Мы грешим:
— против Бога,
— против ближ­него и
— против самих себя.
Грешим делами, сло­вами и даже мыс­лями. «Нет чело­века, кото­рый пожи­вет на земле и не согре­шит», гово­рится в заупо­кой­ной молитве. Но нет греха, кото­рый не про­ща­ется Богом при нашем пока­я­нии. Ради спа­се­ния греш­ни­ков Бог стал чело­ве­ком, был распят и вос­крес из мерт­вых.

Явно испо­ведь при­ни­мает свя­щен­ник, а неви­димо – Сам Гос­подь, давший пас­ты­рям Церкви отпус­кать грехи. «Гос­подь и Бог наш Иисус Хри­стос, бла­го­да­тию и щед­ро­тами Своего чело­ве­ко­лю­бия, да про­стит тебе вся пре­гре­ше­ния твоя, и я, недо­стой­ный иерей, вла­стью Его, мне данною, прощаю и раз­ре­шаю тебя от всех грехов твоих», – сви­де­тель­ствует свя­щен­ник. См. Под­го­товка к Испо­веди

Каждая испо­ведь — сту­пень

В раз­ре­ши­тель­ной молитве, кото­рую свя­щен­ник читает над каждым чело­ве­ком инди­ви­ду­ально, есть такие слова: «При­мири и соедини его Святей Твоей Церкви… подаждь ему образ пока­я­ния…» То есть время для пока­я­ния вроде уже кон­чи­лось, вроде чело­век испо­ве­дался, а просит Гос­пода, чтобы подал ему образ пока­я­ния. А почему? Потому, как гово­рят святые отцы, что, когда чело­век входит в темную ком­нату, он вна­чале не видит ничего, а потом глаза отды­хают, он начи­нает раз­ли­чать круп­ные пред­меты, потом более мелкие, а если осве­тить ком­нату, то он будет еще более подробно всё видеть – от испо­веди к испо­веди чело­век духовно про­зре­вает.

Каждая испо­ведь – есть сту­пень для сле­ду­ю­щего этапа. Гос­подь потом ещё откры­вает, ещё, по частям. Сна­чала – самое глав­ное, замет­ное, потом меньше, меньше, меньше, даже до слов иногда вспо­ми­на­ется то, как чело­век согре­шил. Это и есть тот труд пока­ян­ный, кото­рый совер­шает чело­век, ста­ра­ю­щийся изба­виться от грехов.

Чем истин­ное хри­сти­ан­ское пока­я­ние отли­ча­ется от меха­ни­че­ского пере­чис­ле­ния грехов?

Отно­ше­ние к пока­я­нию как к меха­ни­че­скому дей­ствию осво­бож­де­ния от гнёта греха стро­ится на ложной, грубо-юри­ди­че­ской интер­пре­та­ции учения о Спа­се­нии и под­ра­зу­ме­вает, в каче­стве глав­ного усло­вия, необ­хо­ди­мость меха­ни­че­ского пере­чис­ле­ния грехов. Сооб­разно этой идее, самое важное — озву­чить грехи перед свя­щен­ни­ком; тот в свою оче­редь помо­лится, а Бог, будучи бес­ко­нечно мило­серд­ным, непре­менно отклик­нется и про­стит.

В дей­стви­тель­но­сти же основа пока­я­ния должна лежать не только в осо­зна­нии вины, но и в твер­дом жела­нии внут­рен­него очи­ще­ния, изме­не­ния жизни, иско­ре­не­ния гре­хов­ных жела­ний, гре­хов­ных стра­стей. Плодом пока­я­ния должны быть не только слёзы сожа­ле­ния о грехе, но и добрые дела. Без такого стрем­ле­ния невоз­можно упо­доб­ле­ние Богу, обо­же­ние. Если чело­век, каясь о грехах, имеет в виду выше­ска­зан­ное, Бог помо­гает ему, укреп­ляет духов­ные силы, утвер­ждает в добре.

По мере воз­рас­та­ния в пра­вед­но­сти чело­век начи­нает заме­чать в себе и сокру­шаться даже и о таких помыс­лах, мыслях, поступ­ках, о кото­рых раньше не заду­мы­вался (в плане нрав­ствен­ной оценки) или же вовсе не считал их гре­хами. Чем чище и совер­шен­нее ста­но­вится чело­век, тем выше ста­но­вится и его спо­соб­ность к долж­ному вос­при­я­тию бла­го­дати, тем выше радость от обще­ния с Богом и выше спо­соб­ность жить по зако­нам Цар­ства святых.

Меха­ни­че­ское пока­я­ние сви­де­тель­ствует о непо­ни­ма­нии чело­ве­ком соб­ствен­ной гре­хов­но­сти. И если оно посто­янно сопро­вож­да­ется неже­ла­нием каю­ще­гося отка­зы­ваться от греха, неже­ла­нием рабо­тать над собой, в этом может усмат­ри­ваться злое упор­ство, грубое пре­не­бре­же­ние Божьим зако­ном: мол, пони­маю, что согре­шаю, но исправ­ляться, увы, не желаю.

По этой при­чине спут­ни­ком меха­ни­че­ского пока­я­ния нередко высту­пает само­оправ­да­ние и обви­не­ние ближ­них. Хри­сти­ан­ское же пока­я­ние тре­бует при­зна­ния и осмыс­ле­ния соб­ствен­ной вины и не под­ра­зу­ме­вает пере­бра­сы­ва­ния личной ответ­ствен­но­сти на других.

Чем пока­я­ние отли­ча­ется от рас­ка­я­ния?

В оби­ходе, как пра­вило, отож­деств­ля­ются сов­ме­сти­мые, но отнюдь не сино­ни­мич­ные тер­мины — пока­я­ние и рас­ка­я­ние. Если судить по про­изо­шед­шему с Иудой (см. Мф.27:3–5 ), рас­ка­я­ние может быть и без пока­я­ния, т. е. бес­по­лез­ным, а то и поги­бель­ным. Несмотря на свое созву­чие в рус­ском языке, в тексте Свя­щен­ного Писа­ния этим тер­ми­нам соот­вет­ствуют раз­но­ко­рен­ные слова μετάνοια (мета­нойя) и μεταμέλεια (мета­ме­лия). Слово μετανοέω (мета­ноэо) значит «пере­ме­нять свой образ мыслей», изме­нять виде­ние, пони­ма­ние смысла жизни и ее цен­но­стей. А эти­мо­ло­гия слова μεταμέλεια (мета­ме­лия) (μέλομαι, меломэ — забо­титься) ука­зы­вает на изме­не­ние пред­мета заботы, устрем­ле­ний, попе­че­ний. Пока­я­ние в отли­чие от рас­ка­я­ния пред­по­ла­гает именно глу­бин­ное пере­осмыс­ле­ние всего в корне, пере­мену не только пред­мета стрем­ле­ний, забот, но каче­ствен­ную пере­мену самого ума.

Воз­можно ли пока­я­ние после смерти?

Пока­я­ние как сред­ство очи­ще­ния чело­века от скверны греха, сред­ство вос­ста­нов­ле­ния лич­ност­ных отно­ше­ний с Богом воз­можно для чело­века только в рамках земной жизни. Земная Цер­ковь предо­став­ляет ему для этого все необ­хо­ди­мые бла­го­дат­ные дары.

В ад же чело­век попа­дает в том случае, если не уде­ляет спа­се­нию долж­ного вни­ма­ния или даже прямо про­ти­вится Божьему Про­мыслу о спа­се­нии. Соб­ственно, поэтому ад и ста­но­вится его посмерт­ным при­ста­ни­щем до дня Страш­ного Суда, как зако­но­мер­ный итог доб­ро­вольно выбран­ного им жиз­нен­ного пути.

Несмотря на то, что в аду нет места пока­я­нию (изме­не­нию жизни в соот­вет­ствии с Божьими Запо­ве­дями), там есть рас­ка­я­ние (сожа­ле­ние о совер­шён­ном грехе), и причём очень мучи­тель­ное. Однако рас­ка­я­ние греш­ника в аду — в отли­чие от пока­я­ния пра­вед­ника, сожа­ле­ю­щего о совер­шен­ном грехе прежде всего как о пре­граде к обще­нию с Богом, часто обу­слов­ли­ва­ется ужасом поло­же­ния и сожа­ле­нием об утрате земных благ, а его отно­ше­ние к Богу часто сопро­вож­да­ется оже­сто­че­нием.

Это душев­ное состо­я­ние можно оха­рак­те­ри­зо­вать так: рас­ка­я­ние есть — а любви к Богу нет, и жела­ния жить по зако­нам святых — тоже нет. Полу­ча­ется, что даже если бы он, пре­бы­вая в таком состо­я­нии, и был пере­ве­ден в Цар­ство святых, разве он радо­вался бы там той же радо­стью, кото­рую испы­ты­вают святые? Если Бог ему не нужен, а запо­веди чужды или, что хуже, нена­вистны, что ему делать в Раю?

Соб­ственно рас­по­ло­жен­ность души к аду или Раю без­оши­бочно выяв­ля­ется уже и на част­ном суде. Стало быть, невоз­мож­ность пока­я­ния за гробом нельзя сво­дить к гру­бому юри­дизму, мол греш­ник и рад бы при­не­сти пока­я­ние, да Бог не доз­во­ляет: греш­ник сам запи­рает для себя двери к пока­я­нию, двери к Цар­ству Небес­ному, ещё на земле.

Спра­вед­ливо ли опре­де­лять для чело­века участь в веч­но­сти на осно­ва­нии крат­кой земной жизни?

Грехи имеют свой­ство пере­рас­тать в стра­сти, а добрые дела — в доб­ро­де­тели. Вре­мени земной жизни чело­века вполне доста­точно для того, чтобы духовно опре­де­литься по отно­ше­нию к Богу, при­об­щиться к Его благой воле или вос­про­ти­виться ей, избрать спа­се­ние или поги­бель.

Воз­можно ли пока­я­ние для неве­ру­ю­щих?

Одна при­хо­жанка в неко­то­ром недо­уме­нии рас­ска­зы­вает: “Я никак не могу бро­сить курить. И молюсь, и испо­ве­ду­юсь, и помощи Божией прошу, а никак грех куре­ния побе­дить не могу. А вот мой кол­лега, чело­век вообще неве­ру­ю­щий, поду­мал, что куре­ние это плохо, взял и бросил. Значит, он побе­дил грех, а в книгах мы читаем, и в про­по­ве­дях отцы гово­рят, что без помощи Божией, без молитвы побе­дить грех невоз­можно”.

Дей­стви­тельно, так бывает, можно при­ве­сти и мно­же­ство других при­ме­ров, как пра­во­слав­ный чело­век не может спра­виться, напри­мер, со зло­упо­треб­ле­нием алко­го­лем, а другой чело­век, просто жела­ю­щий вести здо­ро­вый образ жизни, и про Бога не думает, на испо­веди не кается, а взял и бросил. Но ведь грех — это не просто кон­крет­ный посту­пок или наша при­вычка, но — это состо­я­ние нашей души, это то, что отде­ляет нас от Бога. В прин­ципе, грех у нас один: он в том, что мы отпали от Бога — и потому, что носим печать пер­во­род­ного греха, и в резуль­тате своих соб­ствен­ных грехов. Мы не можем видеть Бога, с Богом общаться, у нас и потреб­но­сти нет Его видеть, — вот это и есть грех. А все кон­крет­ные про­яв­ле­ния — курил чело­век, или еще что-то делал — это только част­но­сти. Можно не курить, не гра­бить банк, не воро­вать, и при этом быть дале­ким от Бога.

Исходя из такого пони­ма­ния, очи­ще­ние от греха, пока­я­ние — это пере­мена образа мыш­ле­ния, образа жизни. Это вообще — другая жизнь: чело­век жил вне Бога, вся жизнь его была без Бога, он не думал о грехах, а сейчас он пока­ялся, отрекся, пере­ме­нился, начал жить для Бога, для соеди­не­ния с Ним.

Часто можно слы­шать от людей, далё­ких от Церкви: “Легко вам, пра­во­слав­ным, греши сколько хочешь, потом доста­точно об этом на испо­веди ска­зать и свя­щен­ник все грехи отпу­стит”? Так ли это?

Во первых, пра­во­слав­ным не легко. Потому, что кому больше дано, с того и спрос больше. Пра­во­слав­ный – это не тот, кто носит кре­стик, при­хо­дит на Пасху в храм освя­щать куличи и ныряет в про­рубь на празд­ник Кре­ще­ния Гос­подня. И вовсе не тот, кто иногда соблю­дает Вели­кий пост, потому, что это полезно для здо­ро­вья или ездит в палом­ни­че­ства, чтобы заря­диться поло­жи­тель­ной энер­ге­ти­кой. Все пере­чис­лен­ное име­ну­ется не пра­во­сла­вием, а обря­до­ве­рием – верой в дей­ствен­ность неких обря­дов и дей­ствий. Пра­во­слав­ный – это тот, кто не просто гово­рит, что он верит в Бога, а имея веру, живет по запо­ве­дям Божьим. Любить ближ­него, про­щать обид­чи­ков, молиться за врагов, тво­рить добрые дела, при этом не забы­вая регу­лярно посе­щать храм, испо­ве­до­ваться, при­ча­щаться, тво­рить молитву – это далеко не полный список того, что пред­пи­сы­вает пра­во­слав­ное хри­сти­ан­ство своим после­до­ва­те­лям. Если кто-то думает, что духов­ная жизнь пра­во­слав­ного хри­сти­а­нина, неот­де­ли­мая от него ни в каких обсто­я­тель­ствах – это легко и без­за­ботно, то он оши­ба­ется. Чело­веку, дале­кому от Церкви, гораздо проще – его не ско­вы­вает ничто, кроме соб­ствен­ной сове­сти и те мораль­ные устои того обще­ства, в кото­ром он живет. И пусть он не подо­зре­вает, что совесть – это голос Бога в его душе, но он не обре­ме­нен необ­хо­ди­мо­стью ста­раться быть лучше и посто­янно рабо­тать над этим. У хри­сти­а­нина есть идеал, к кото­рому надо стре­миться – Хри­стос, а у чело­века, дале­кого от хри­сти­ан­ства, даже самый высо­кий идеал не иде­а­лен.

Во вторых, утвер­жде­ние «греши сколько хочешь» совсем не вяжется с хри­сти­ан­ством. В Еван­ге­лии нет ни еди­ного при­зыва гре­шить сколь угодно много. Наобо­рот, Гос­подь Иисус Хри­стос, исце­лив чело­века, кото­рый был болен в тече­ние 38 лет, сказал ему: «вот, ты выздо­ро­вел; не греши больше, чтобы не слу­чи­лось с тобою чего хуже» ( Ин.5:14 ). Спа­си­тель ясно дает понять, что грех дей­ствует на чело­века плохо, пора­жая не только душу, но и физи­че­ское есте­ство. Здра­во­мыс­ля­щий чело­век, осо­зна­вая эту зако­но­мер­ность, вряд ли станет созна­тельно гре­шить, не заду­мы­ва­ясь о послед­ствиях. Тем паче, что послед­ствия могут оста­ваться частично или пол­но­стью. Напри­мер, если чело­век под­вер­жен греху пьян­ства или нар­ко­ма­нии, то вполне может зара­бо­тать себе массу боля­чек – раз­ви­ва­ется цирроз печени, нару­ша­ется работа сердца и голов­ного мозга, повы­ша­ется риск онко­ло­ги­че­ских забо­ле­ва­ний, стра­дает пси­хика. У таких людей чаще рож­да­ются боль­ные дети. Даже если алко­го­лик или нар­ко­ман бросит упо­треб­лять спирт­ное или нар­ко­тики, при­не­сет искрен­нее пока­я­ние в грехах, то физио­ло­ги­че­ские послед­ствия все равно никуда не денутся – подо­рван­ное здо­ро­вье в полной мере не вос­ста­но­вится. Печаль­ные послед­ствия для пси­хики ожи­дают и людей, дли­тель­ное время нахо­див­шихся в сектах или увле­кав­шихся оккуль­тиз­мом. Пси­хи­ат­рам, пси­хо­ло­гам и свя­щен­ни­кам хорошо известны случаи, когда после сект и заня­тий оккуль­тиз­мом люди заметно повре­жда­лись умом, и эти при­об­ре­тен­ные болезни в какой-то сте­пени лишь смяг­ча­лись после пока­я­ния и обра­ще­ния к Богу.

В тре­тьих, недо­ста­точно просто ска­зать на испо­веди свя­щен­нику о своих грехах на испо­веди и он все отпу­стит. Глав­ное усло­вие на испо­веди – это не ска­зать, а при­не­сти пока­я­ние. Испо­ведь – это не отчет о грехах за опре­де­лен­ный период, а Таин­ство пока­я­ния. Пока­я­ние по-гре­че­ски звучит как «мета­нойа», что в бук­валь­ном пере­воде озна­чает «исправ­ле­ние ума». Мало просто назвать свой грех на испо­веди, кон­ста­ти­руя его нали­чие, нужно исправ­ляться, а это невоз­можно без пере­осмыс­ле­ния своей жизни, изме­не­ния отно­ше­ния к греху. Но самое глав­ное – испо­ведь не рабо­тает в «авто­ма­ти­че­ском режиме». Это не авто­мат с гази­ров­кой. Совер­ши­те­лем Таин­ства пока­я­ния, как впро­чем, и любого дру­гого из семи Цер­ков­ных Таинств, явля­ется Сам Бог. Именно Он про­щает грехи, в кото­рых чело­век кается. А если нет пока­я­ния, а есть только пере­чис­ле­ние грехов, то и про­щать нечего.

Под­водя итог, хочется отме­тить, что даже само наме­ре­ние совер­шить грех, сопро­вож­да­е­мое мыслью о том, что можно потом пойти на испо­ведь и пока­яться, уже явля­ется грехом. А умыш­лен­ное совер­ше­ние греха с мыслью о про­ще­нии его на испо­веди, явля­ется грехом еще боль­шим, чем ана­ло­гич­ный грех без такой мысли.

Цитаты о пока­я­нии

«Сде­лан­ное после кре­ще­ния тре­бует вели­кого ста­ра­ния, чтобы оно опять было изгла­жено. Так как уже нет вто­рого омо­ве­ния, а нужны наши слезы, пока­я­ние, испо­ведь, мило­стыня, молитва и всякое другое бла­го­че­сти­вое заня­тие, то и очи­ща­ются сде­лан­ные после кре­ще­ния грехи с вели­ким трудом и уси­лием».
свт. Иоанн Зла­то­уст

«Грехи наши и паде­ния были видимы миру, но наше пока­я­ние было ведомо и зримо только одному Гос­поду Богу».
игумен Фео­до­сий

«Пока­я­ние всегда при­лично всем греш­ни­кам и пра­вед­ни­кам, жела­ю­щим улу­чить спа­се­ние. И нет пре­дела усо­вер­ше­нию, потому что совер­шен­ство и самых совер­шен­ных под­линно несо­вер­шенно. Посему-то пока­я­ние до самой смерти не опре­де­ля­ется ни вре­ме­нем, ни делами».
прп. Исаак Сирин

Источник статьи: http://azbyka.ru/pokayanie

Что такое настоящее покаяние?

Приблизительное время чтения: 15 мин.

Таинство покаяния, исповедь. Это священнодействие Церкви, в котором Господь прощает кающемуся христианину его грехи. Но почему бывает так, что после исповеди человек впадает в тот же самый грех, который только что исповедал? Всегда ли Бог прощает грехи кающимся? Может ли священник нарушить тайну исповеди? Наконец, что такое — настоящее покаяние?

На эти и многие другие вопросы о Таинстве сегодня отвечает священник Игорь ФОМИН, настоятель храма святого благоверного князя Александра Невского при МГИМО.

Батюшка, на исповеди человек открывает священнику самые потаенные уголки своей души. Это ведь очень личное общение. И начать разговор о таинстве покаяния хотелось бы с довольно неприятного вопроса.

Люди, получившие образование в советское время, хорошо помнят сюжет романа Этель Войнич «Овод». Там описана трагедия молодого человека, который на исповеди рассказал священнику о своем участии в революционном кружке. И священник его предал. В результате молодой человек разочаровался в религии, возненавидел Христа и в конце концов был расстрелян за участие в революционном движении.

Так вот вопрос: возможно ли такое сегодня у нас в Церкви? Вернее — бывают ли ситуации, когда священник, по каким-то очень важным причинам, имеет право нарушить тайну исповеди?

Я считаю, священник не может рассказывать о том, что услышал на исповеди. Разглашение тайны исповеди — это автоматическая духовная смерть для самого себя. Если священник дерзнул разгласить тайну исповеди, — при любых обстоятельствах, даже при грозящей государству опасности, — то я считаю, что этот священник уже не достоин носить сан. Потому что тайна исповеди — это один из основополагающих пунктов присяги священника, которую он дает перед рукоположением. Канонически эта традиция не закреплена. В истории Церкви существовали критические периоды, когда возникали практики оглашения тайны исповеди, связанной с опасностью для всей Церкви в целом или для общества. Однако даже в этом случае всегда подчеркивалось, что оглашается то, что угрожает Церкви и обществу, но не указывается тот, кто сказал об этом на исповеди. При этом, по прошествии времени такие практики всегда отменялись и даже осуждались. По общему убеждению современного духовенства, так же как в понимании древней монашеской традиции, не может быть никакой причины, которая оправдывала бы несохранение тайны исповеди. Доверие к исповедующему священнику важнее, чем любые другие соображения.

В свое время к нам в редакцию журнала пришло письмо, где женщина писала, почему она не может заставить себя пойти на исповедь. Она это сформулировала так: «Потому что я отчетливо представляю себе такую картину: вот все исповедовались, священники собираются где-то после службы и начинают: «А мне сегодня то-то сказали, а мне — то-то и то-то!»

У Феофана Затворника есть интересное замечание к исповедующим священникам, что на аналой надо положить для исповедующегося крест и Евангелие, а для того, кто принимает исповедь — нож. Если он кому-нибудь захочет рассказать что-то из принятой исповеди, пусть лучше язык себе отрежет. Это очень жестко, но правильно. Очень часто бывает, что к тебе приходит человек, ты принимаешь его исповедь и слышишь о таких грехах, что думаешь: Господи, как с ними не то что ему — он-то будет прощен — а как с ними ты будешь дальше жить? Но только человек отошел от аналоя, и ты уже все забываешь. Господь полностью стирает из твоей памяти все, что тебе не нужно и не полезно.

А часто ли Вы сталкиваетесь с тем, что люди, впервые приходящие в Церковь, причем сознательно приходящие, не понимают значения исповеди и не знают, что это такое?

Исповедь как одно из Таинств — сразу не постижима. Человек, чувствующий груз своих грехов, ответственность за свои поступки, мысли, дела и осуждаемый своей совестью, ищет выхода из сложившейся ситуации. Ему, как путнику, на ноги которого налипло много грязи, уже тяжело идти, и он хочет от этого освободиться. Как это сделать? Он приходит в храм и, естественно, попадает на первого встречного священника. Если это искренний и глубокий батюшка, путнику повезло. Если же ему встретился человек, скажем так, не очень ревностный и малограмотный, то путь его будет долог и сложен, но он все равно придет к настоящему покаянию.

Наверное, это естественно, что человек может не знать, что такое исповедь, поскольку культура церковной жизни находится у нас в процессе становления. Но ведь есть такое понятие как «генеральная исповедь». Когда человек в сознательном возрасте приходит в Церковь, его первая исповедь — это исповедь за всю прошедшую жизнь.

Нельзя делить исповедь на «генеральную» и «не генеральную». Каждая исповедь должна быть пересмотром всей своей духовной жизни, т.е. в каком-то смысле «генеральной». Однако, в расхожем понимании «генеральная исповедь» — это первая исповедь за всю свою жизнь, и она включает в себя и то, что человек помнит, и то, что ему напомнили, и то, что Господь ему открыл в молитве, подготовляющей к исповеди. Но это не значит, что человек сразу освободился от всех своих грехов за всю свою жизнь. На самом деле, исповедь — это очень долгий путь: надо вскопать поле, посадить там какие-то семена и сделать так, чтобы они взошли и дали свои плоды.

Выходя на это поле, пахарь вдруг понимает, что поле засыпано камнями. Они большие — ни лошадь, ни трактор не пройдут, и человек начинает их выносить. Точно так же и грехи: большие грехи видны сразу. Человек, первый раз приходящий на исповедь, видит только какие-то знаковые события своей жизни — аборт, развод, тяжелые ссоры с родителями или детьми или еще что-то очевидное и ужасное… Он выносит с поля эти камни, возвращается, хватается за плуг, чтобы начать пахать, смотрит, а там — камни поменьше. Он опять оставляет плуг, но камней, которые поменьше, уже больше.

«Генеральная исповедь», на самом деле, обычно растягивается на несколько лет. Человек то и дело возвращается к своему прошлому. Не сам возвращается — Бог его возвращает, Господь дает ему возможность увидеть то, что он натворил, что он сделал, но не осознал как грех. И это, на самом деле, благо для человека!

Батюшка, мы говорим, что исповедь, это — Таинство Покаяния. А вот что такое — само покаяние, что происходит в этом Таинстве?

Покаяние — это такое состояние человека, когда он осознает свою греховность, сожалеет о ней и начинает ненавидеть совершаемый им грех и деятельно бороться с ним, утверждаясь в добре. Ненависть ко греху и борьба с ним привлекают милосердие Божие. Вот это сочетание милосердия Божия с ненавистью человека ко греху и борьбой с ним совершает покаяние, то есть — избавление человека от греха. Ведь грех — это всегда что-то, что мешает любить Бога и ближнего. Это всегда препятствие, обычно очень труднопреодолимое и часто ставшее уже нормой жизни и не воспринимаемое нами именно как препятствие. Поэтому победить его можно только как собственными сверхусилиями, так и с помощью Божией.

А как быть человеку, который хочет покаяться в грехе, но при этом не чувствует ненависти ко греху? Просто он умом понимает, что это — грех, а вот ненависти — нет?

Такое бывает очень часто, и требует особых духовных усилий со стороны человека. Главное — не решить, что раз ненависти к греху нет, то и покаяться я никогда не смогу! Просто нужно помнить, что любое событие в духовной жизни человека никогда не бывает односторонним. Любое наше благое начинание нам помогает исполнить Сам Господь. При любой исповеди отношение человека ко греху все равно меняется. Нужно исповедовать этот грех, даже если мы не имеем в себе настоящей ненависти к нему и решимости с ним бороться. И в конце концов мы все равно придем к настоящему покаянию. Уже то, что мы даем себе труд исповедаться в этом грехе — угодно Господу. И, видя такое наше стремление, Он обязательно даст нам подлинное покаяние, со всей глубиной осознания и отвержения греха.

Иногда люди считают, что покаяние заключается в остром эмоциональном переживании греха. И чем сильнее эмоция, тем глубже покаяние. Что Вы можете сказать по этому поводу?

Это неправильно. Эмоции — это результат психологического состояния человека. А пытаться вызвать в себе покаянное чувство, эмоционально «накручивая» свою психику, может быть даже опасно. Можно довести себя до истерики и нервного расстройства. Ничего общего с настоящим покаянием такие упражнения не имеют. Степень покаяния определяется совсем другим: как ты себя ведешь после осознания своей греховности? Изменил ты что-то в своей жизни, или не изменил?

Слезы покаяния — великий дар Божий, которого удостаивались лишь немногие великие подвижники благочестия. Пытаться вызвать их искусственно — дерзость и неразумие. Для нас покаянный плач заключается в осознании своих грехов и сокрушении о них, о том, что мы не можем своими силами избавиться от этих грехов. Но это сокрушение не является самоцелью. Цель — это внутреннее перерождение, которое Господь дает тебе, видя искреннее желание жить иначе.

Если мы начинаем сокрушаться о своих грехах и не идем дальше, то это приводит к отчаянию. Очень показательный пример здесь — Иуда. Ведь он же раскаялся! Мало того, он после раскаяния сделал определенные шаги: бросил сребреники, искренне отказался от них — они стали жечь ему руки. Но он не пошел дальше. Не смог увидеть, ощутить милость Божию, не смог поверить, что Господь его простит.

И для христианина очень важно — не впасть в отчаяние при виде своих грехов. Я вообще склонен думать, что Господь подает Свою милость сразу. Потому что увидеть свой грех без Господа практически невозможно. Вернее, невозможно осознать, что это — грех. Человек совершает какой-то поступок, видит, что так же поступает его ближний, осуждает его… А сам даже не понимает — что так же грешит. И только любящий Господь может тебя повернуть и показать: «Вот, смотри, дорогой… Вот это — ты! Оказывается, ты — вот такой».

Лишь Господь может помочь человеку взглянуть на себя самого со стороны. Сам человек на это не способен, это — милость Божия. Сам импульс, двигающий нас к покаянию — это уже прикосновение Господа к нашей душе. Потом мы сокрушаемся о своем грехе. А потом Бог, видя наше стремление очиститься, избавляет нас от греха. Так происходит покаяние. То есть, все начинается с милости Божией, и все милостью Божией заканчивается. Важно лишь воспользоваться этой милостью, не пройти мимо нее.

Ведь масса людей живут греховной жизнью и не ощущают своей греховности. И если человек почувствовал, что так жить больше нельзя, что нужно покаяться, это уже — милость Божия, это значит, что Господь его посетил. И само стремление к покаянию очень важно рассматривать не просто как человеческое движение души, но как сотворчество человека с Богом. Где Господь показывает человеку его грехи, а человек стремится избавиться от них.

По-гречески покаяние это — «метанойя», что означает буквально «перемена ума». Как это можно понимать, применительно к нашему разговору?

Перемена ума — это осознание противности твоего нынешнего состояния и желание переродиться, желание измениться к лучшему. Причем, когда покаяние настоящее, то это желание на самом деле — неодолимое. Я могу привести такой пример. Одна женщина долго пила, и пила серьезно. Хотя была семи пядей во лбу, два института закончила… Куда она только не ездила — на всякие отчитки, по разным монастырям — ничего не помогало. И вот приехала к одному батюшке, причем недавно рукоположенному, и говорит о своем состоянии: «Не могу больше пить. Я чувствую, что выпиваю рюмку и — забиваю гвоздь в Христа. Рюмка — гвоздь, рюмка — гвоздь… Я не могу уже больше так, мне это противно, я хочу остановиться». Батюшка ей на это: «Ну хорошо, а что ты готова сделать для этого?» Она отвечает: «Все что угодно». — «Хорошо. Вот если ты не будешь три с половиной года выходить из церковной ограды (а было это в Подмосковье), Господь тебя избавит». И она осталась. Не рассуждая, не предупредив мужа, не поехав собрать какие-то вещи … Она так возненавидела свое пьянство, что все остальное ее уже не интересовало, она махнула рукой на работу, на все свои дела. И знаете, поразительная вещь: недавно мы отмечали десять лет с того момента, как она бросила пить. Вот это — перерождение, это — настоящее покаяние. У нее ведь все было — и слезы, и ночные моления… Но все это было как бы подготовительным периодом. А когда пришла эта решимость — жить без пьянства, тогда и произошло настоящее покаяние, произошла перемена ума. Конечно, этот пример не означает, что каждому грешнику надо бросить семью, работу и все свои житейские обязанности и заботы, чтобы покаяться. Обычно — ровно наоборот: для истинного покаяния нужно ко всему этому вернуться. Но от чего-то обязательно придется полностью отказаться — категорически и навсегда. Чем-то придется пожертвовать частично или временно, и это обязательно бывает что-то очень значимое или очень «прикипевшее» к сердцу.

Батюшка, Вы уже сказали, что человек исповедуется Богу. Сам Господь освобождает человека от греха. В этой связи вспоминается еще одно распространенное представление об исповеди: человек приходит в Церковь к Богу, на исповедь он приходит тоже к Богу. Зачем же там еще священник, в чем тогда его функция, если я прихожу к Богу? И почему я не могу исповедаться только Богу, например, покаяться в грехах у себя дома перед иконой?

Вообще, грех — это болезнь души. Но не душевная болезнь, а духовная. Когда человек болеет каким-нибудь постыдным, страшным недугом, он, придя к врачу, начинает краснеть. Ему стыдно говорить о своей болезни, ему стыдно ее показать. Но когда человек от этой болезни уже изнемог, он понимает, что это предел. Если он сейчас все не расскажет, он не сможет выздороветь. Стыд остается, но отходит на второй план. Вот и исповедь нужна для того, чтобы человек засвидетельствовал, рассказал в присутствии свидетеля о своем грехе. Чистое намерение — чтобы человек пережил стыд и получил себе в союзники того, кто может засвидетельствовать, что он действительно хочет от этого греха избавиться.

У митрополита Сурожского Антония есть замечательное сравнение созревания греха в человеке — с луковицей. Когда грех зарождается, это как будто сердцевинка, которую многие, если не все, любят — она очень сладкая, сочная, замечательная. А потом эта сердцевина, этот грех начинает расти и превращается в лепесточки лука, вкушая которые каждый плачет.

Когда совесть в человеке начинает вопиять к его сердцу, к его сознанию, к его душе, грех начинает отмирать. Но без заботливой хозяйки, которая может очистить эту луковицу от шелухи, самоочищение не происходит. Нужен кто-то, кто засвидетельствует на земле, что человек здесь прошел те адские испытания своего сердца по поводу совершенного греха, которые он уже не будет испытывать в жизни вечной.

Есть и еще один принципиальный момент в Таинстве Покаяния, который требует обязательного присутствия свидетеля — священника. Это связано с объективным характером Таинства. Когда человек переживает свои грехи, сожалеет о них, борется с ними — это все происходит в глубине его души в тайне не только от всего мира, но и иногда …и от самого человека. Можно годами каяться дома перед иконой, но так никогда и не получить уверенности в том, что этот грех мне прощен. Где та объективная граница, которая отделяет грехи, ставшие «как не бывшие», и грехи, которые по-прежнему лежат тяжким грузом на моей совести? Эту границу нельзя провести самому, потому что ее может определить только Господь. Эта граница — Таинство Исповеди. На исповеди не всегда удается испытать благодатные переживания эмоционально, не всегда удается до конца осознать свой грех, набраться решимости его ненавидеть, — это все зависит от усердия кающегося. Но на исповеди всегда совершается объективным образом, независимо от нас, благодатное действие Божие, очищающее нас от тех грехов, которые были исповеданы перед священником как свидетелем. Остается привычка к греху, может остаться даже тяга к греху, и иногда очень долго приходится бороться с последствиями греха, но сам грех уже не существует. В это Церковь твердо верит, и это доказывает весь Ее двухтысячелетний опыт. Эта объективная сторона Таинства требует объективного, не зависимого от нас самих выражения: словесной исповеди при свидетеле — священнике.

Есть еще одно сегодня расхожее мнение: что исповедь — это такой предшественник кушетки психоаналитика. То есть, это — беседа со «специальным человеком», который выслушивает тебя, задает наводящие вопросы, помогает тебе освободиться от ощущения неправильности каких-то поступков. И вот мы уже слышим, что, дескать, Церковь когда-то в несовершенном виде предложила то, что позже досконально было разработано дедушкой Фрейдом и его последователями. В чем, с вашей точки зрения, основное отличие визита к психоаналитику от исповеди?

Визит к психоаналитику подобен визиту к такому врачу, который заглушает симптом, но не докапывается до сути болезни. Исповедь — это Таинство, в котором Господь полностью освобождает тебя от греха. А психолог лишь показывает, как обойти твое угнетенное состояние, появившееся из-за того или иного проступка. Вот и все. И эта разница, как мне кажется, очень существенна, диаметральна. Церковь освобождает от греха, а психолог — показывает, как избавиться от дискомфорта и психологических проблем, т.е. обойти грех, который остается в человеке и обязательно потом «всплывет», если человек не придет в храм.

Батюшка, а вот ситуация, с которой сталкивался, наверное, каждый, кто исповедовался систематически и часто. Человек увидел в себе грех, покаялся в нем на исповеди. И снова впал в тот же самый грех. На следующей исповеди опять в нем покаялся. А потом — снова согрешил, и т. д. В чем тут дело? И как быть человеку в такой ситуации, когда он кается, а прекратить грешить не может?

Вы знаете, в замечательной книге блаженного Августина, которая так и называется — «Исповедь», есть слова, удивительно точно объясняющие эту ситуацию. Вот что он пишет:

«…Я просил у Тебя целомудрия и говорил: — дай мне целомудрие и воздержание, только не сейчас. Я боялся, как бы Ты сразу же не услышал меня и сразу же не исцелил от злой страсти: я предпочитал утолить ее, а не угасить».

Вот вам и ответ. Мы часто каемся, но душа наша привязана ко греху, грех остается для нас привлекательным и желанным. А ведь Господь смотрит не на слова, а на сердце. И если мы пришли на исповедь для того, чтобы Бог избавил нас от греха, а сердце наше в это время кричит: «Только не сейчас, Господи!» — то, конечно, Господь не станет избавлять нас от этого греха насильно. Он попустит нам впасть в этот грех еще раз, и еще, и еще… Чтобы мы рассмотрели его с разных сторон, чтобы мы себя в этом грехе лучше увидели и поняли, наконец, сердцем — что же мы делаем.

Но каяться в таком грехе все равно необходимо. Ведь для того, чтобы покаяться на исповеди, человеку нужно преодолеть барьер собственного стыда перед священником. Даже у Святых Отцов есть такой принцип: если не осознаешь грех, подумай, что о нем придется говорить при человеке на исповеди. Этот стыд часто оказывается целебным, потому что подразумевает внутренне усилие кающегося. Видя этот труд, Господь дает нам возможность увидеть грех во всем безобразии и возненавидеть его. Только тогда становится возможным подлинное покаяние.

Источник статьи: http://foma.ru/svyashhennik-igor-fomin-peremena-uma.html